– Ой, мастер Джедарт, мне все-таки кажется, что вы заливаете! Вы сами распространяете эти небылицы о Сапожке Принцессы, – добавила она, обращаясь к компании с таким видом, будто мастер Джедарт пытался ей возразить. – Почему он скрывает от всех свое настоящее лицо? А те, кто знают его, не говорят об этом? Я-то знаю наверное, от горничной Люси, что одна молодая дама, остановившаяся в доме леди Блейкни, в самом деле разговаривала с Сапожком. Она прибыла из Франции, она и джентльмен, которого зовут мусье Деруледе. Они оба видели Сапожка Принцессы и говорили с ним! Он привез их из Франции сюда. Почему же они ничего не рассказывают?

– Рассказывают что? – вмешался Джонни Гуллен, ученик зеленщика.

– Кто этот Сапожок Принцессы есть.

– А может быть, он и не есть? – выпалил старый Клаттербук, служащий клерком в приходе Святого Иоанна Евангелиста.

– Да, – филосовски добавил он, поскольку всегда был очень доволен своими перлами и любил повторять их, прежде чем расстаться навсегда. – Это так. Можете мне поверить. Очень даже может быть, что он и не есть…

– Но что вы под этим подразумеваете, мистер Клаттербук? – спросила Урсула Квикетт, поскольку прекрасно знала, что старик всегда с удовольствием объясняет свои мудрые сентенции, а так как ей очень хотелось выйти замуж за его сына, она прощала возможному свекру все. – Что вы подразумеваете? Он не есть что?

– Не есть и все, – пояснил Клаттербук с каким-то туманным торжеством.

Но, увидев, что привлек к себе внимание всей компании, старый клерк решил прибегнуть к более логичной фразеологии:

– Я подразумеваю, что мы и не должны спрашивать, кто есть этот таинственный Сапожок Принцессы. А вот кто был этот бедный несчастный джентльмен?

– Так вы думаете… – произнесла миссис Полли, чье оживление значительно уменьшилось от такого заявления.

– Я знаю это точно, – все так же туманно сказал мистер Клаттербук. – Тот, кого все называют Сапожком Принцессы, более не существует. Он схвачен французами за шиворот и пропал навеки или же, выражаясь языком поэтов, никто более никогда о нем не услышит.

Мистер Клаттербук был очень горд своей цитатой из настоящих авторов, чьих имен он никогда не упоминал, поскольку они существовали для него под одним общим названием поэтов.

Сколько бы он ни употреблял фраз, взятых из этих великих и никому не известных авторов, он всегда торжественно приподнимал шляпу, оказывая тем самым почтение грандиозным умам.

– Вы думаете, что Сапожок Принцессы мертв? Мистер Клаттербук? Что эти ужасные французы убили его? Ради всего святого, ведь вы не это хотели сказать? – жалобно взмолилась миссис Полли.

Мистер Клаттербук поднес руку к шляпе, явно намереваясь еще раз вернуться к таинственным поэтам, но в самый последний момент приготовлений к произнесению возвышенных мыслей вдруг был прерван громким смехом, раскатистым эхом долетевшим из отдаленного угла парка.

– Клянусь, я узнала бы этот смех из тысячи! – воскликнула Урсула, в то время как взоры всех присутствующих устремились в сторону, откуда он донесся.

На полголовы возвышаясь над своими друзьями, окружившими его, зорко осматривая синими глазами из-под тяжелых век пеструю толпу, среди небольшой, празднично одетой группы, только что миновавшей ворота, шел блестящий сэр Перси Блейкни.

– Превосходный образчик мужчины, вне всяких сомнений! – объявил Джонни Гуллен.

– О, в этом можно даже поклясться на Библии! – подхватила миссис Полли, всегда склонная к сентиментальности.