Изумление выразилось на лице леди Блейкни. На мгновение у нее мелькнула мысль: а что, если Шовелен до сих пор еще не уверен в своем знании точного имени Сапожка Принцессы? Впрочем, нет! Это безумная надежда… Это нелепо и невозможно… Но что же… что же… что же тогда? О, Боже, не лиши меня хладнокровия!

– То, что я только что сказал, может показаться вашей чести несколько непонятным, – мягко проговорил он. – Но мне казалось, что такая умная женщина, как вы, леди, жена сэра Перси, баронета, должна прекрасно понимать, что существует множество способов уничтожения врага и без лишения его жизни.

– Например, господин Шовелен?

– Лишить его чести, – медленно выговорил он. Продолжительный, злобный, почти истерический смех вырвался из самых глубин ее содрогнувшейся души.

– Лишить его чести! Ха-ха-ха-ха!.. Честно говоря, ваша фантазия, господин Шовелен, завела вас даже за пределы королевства снов… ха-ха-ха-ха… Только в каком-нибудь краю сумасшедших, сэр, вы сможете подняться до сэра Перси и лишить его чести.

Однако на Шовелене эта тирада совершенно никак не отразилась, и, когда она несколько успокоилась, он лишь мягко ответил:

– Может быть, и так.

Затем он поднялся и вновь подошел к ней. На этот раз она никак не отреагировала. Все, что он только что говорил, все эти покушения на честь ее мужа, показалось ей столь нелепым и диким, таким бредом сумасшедшего, что она усмотрела в этом лишь признак слабости с его стороны, лишь доказательство его полного бессилия. И она следила за тем, как он обходил стол, более с любопытством, чем со страхом. Он удивлял ее. Однако она чувствовала, что где-то в глубине его сознания таится что-то утонченное и дьявольское.

– Позволите ли вы мне, ваша честь, подвести вас вон к тому окну? Там прохладнее, и, кроме того, то, что я собираюсь вам сказать, лучше всего выслушать, глядя на спящий город.

Он говорил самым светским тоном, с почтительнейшим уважением, и на этот раз в его речи нельзя было уловить даже малейшего сарказма. Побуждаемая любопытством и интересом, забыв о всяком страхе, она спокойно поднялась, готовая последовать за ним, Проигнорировав предложенную им руку, она тем не менее послушно пошла рядом.

В течение всей мучительной, неприятной беседы она страдала от запаха и дыма, распространяемых по комнате горящими сальными свечами. Поэтому она сама уже пару раз намеревалась попросить возможности вдохнуть чистого воздуха.

А у Шовелена явно было что сказать ей. Мучительная пытка, объектом которой оказался ее дух, еще не была закончена. Маргарите предстояли еще один или два поворота, предполагающие окончательное крушение ее гордости и спокойствия. Хорошо, будь что будет. Она у него в руках. Она оказалась здесь по своей же собственной глупости. И эта беседа – всего лишь одно из множества обстоятельств, с которыми ей еще предстоит встретиться. И если она все это выдержит и тем самым хотя бы немного смягчит свои прегрешения, а то и окажется чем-нибудь полезной человеку, которого любит, то жертва станет такой ничтожной, а душевные муки – не столь тяжелы.

Так что, когда Шовелен попросил подойти ее поближе, она подошла к самому окну и, прислонившись головой к каменному откосу бойницы, стала смотреть в ночь.

ГЛАВА XXIII

ДРАГОЦЕННЫЙ ЗАЛОЖНИК

Шовелен молча вытянул руку по направлению к городу, как бы приглашая Маргариту взглянуть на него.

Она не могла даже примерно предположить, который теперь час; по всей видимости, было уже поздно, потому что городок спал, обнесенный каменными доспехами фортов.