А исходили мы вот из чего. Из того, что Троепольская, видимо, права: Шу-шу, конечно, не могла придумать эту аферу одна, не укладывается это в ее, так сказать, образ. Но нам теперь – к счастью или к сожалению – известно больше, чем Ольге, когда она субботним вечером торопясь дописывала последние страницы своего “дневника”. И ясно, что Шу-шу “работала в паре” не с похожим на хорька наркоманом, не с Кроликом, у которого тараканы в голове, а именно с кем-то третьим. Вот с этим “третьим” на свидание мы и ехали по запруженному автомобилями отдыхающих граждан Ярославскому шоссе. В том, что Луне известно, кто такой седой на белой “шестерке”, сомнений быть не могло. Целых два часа в машине мы вполне бесплодно муссировали вопрос: как заставить его нам об этом рассказать.

Оставалось прикидывать варианты. Что мы и делали, к концу пути основательно заморочив себе голову.

Строить планы было особенно трудно потому, что мы еще не знали, при каких обстоятельствах возьмем Луну. В какой, так сказать, кондиции. Окажет он сопротивление или все пройдет тихо-мирно? Обнаружатся при нем улики: пистолет, наркотики – или нет? Каждый вариант порождал новые варианты. Удастся ли с ходу развалить его на корыстное убийство и организацию кражи морфина? Маловероятно. Скорее всего Данилевский, как человек опытный, к тому же с профессионально крепкими нервами, начнет валять Ваньку. И тут снова не угадаешь, потому что валять Ваньку опять же можно по-разному.

Например, откровенное “я – не я, кобыла не моя” с целью выиграть время на раздумья – то самое время, которое хотим выиграть мы. И до покаянного разрывания на груди рубахи: убил, но без корысти, без предварительного умысла, на почве ревности. А в промежутке еще добрый пяток версий.

Перед самым Александровом мы устали гадать и закончили тем, с чего надо было бы начать: решили действовать по обстановке, помня при этом главное: Луна – игрок, причем не только по профессии, но и по натуре. А у каждого игрока есть по крайней мере одна сильная и одна слабая сторона. Первая – он реалист, умеет трезво оценивать козыри противника, подсчитывать шансы и психологически всегда готов к тому, что можно проиграть. Вторая – вопреки реальности, вопреки любой трезвой оценке игрок обязательно должен хотя бы в самой глубине души хранить надежду, что ему вдруг повезет. Он не может до последнего момента не лелеять мечту отыграться. Что бы ради этого ни пришлось поставить на кон. Вот с таким, если позволите, инструментарием, мы и готовились приступить к работе, стоя вокруг смятой постели и наблюдая, как позевывает, подергивает зябко плечами, почесывается со сна наш грозный противник. Часы пущены, кому-то из нас пора сделать ход.

Луна вдруг сладко потянулся и сделал попытку встать, но Северин остановил его, придержав за плечи.

– Вы чего, граждане начальники, совсем оборзели? – по-детски обиженно надув губы, глянул Данилевский на нас снизу вверх. – Что мне, так и сидеть тут перед вами голым? Дайте хоть одеться!

Лицо у него было словно выпиленное лобзиком – жесткое, с правильными чертами. Простодушная обида не шла ему, не вязалась она с холодными серыми глазами, глядящими исподлобья, с желваками, напрягшимися на острых скулах, с тревожной голубой жилкой, внезапно возникшей на левом виске под бледной кожей. Короткие черные волосы с ранней легкой проседью придавали ему совсем уж мужественный вид – хоть сейчас прямо на экран.