Он, наверное, еще долго пел бы что-нибудь в этом роде, от сострадания не в силах остановиться, если бы Северин его не прервал:

– Митенька, дорогой, нас уговаривать не надо, мы во всем согласные. А вот Комарова Константина Петровича, боюсь, нам завтра не уговорить...

Но когда, высадив наконец Балакина, мы через десять минут подъезжали к моему дому. Стас сказал мрачно:

– Знаешь, чего мне сейчас хочется больше всего? Напиться в дребадан. Жаль, завтра с утра опять работать. Правда, не очень ясно над чем...

Быстренько выгуляв заждавшегося Антона, вяло пожевав бутерброды с заветренной колбасой и даже не разогрев себе чаю, усталые и недовольные, мы завалились спать в четвертом часу утра.

– Может, отключим телефон? – напоследок предложил Стас, – Сделаем вид, что еще не вернулись из Александрова? Хоть раз в жизни выспимся. – Но сам же со вздохом махнул рукой: – Ладно, не надо. А то случится что-нибудь важное, нам же будет хуже...

Проваливаясь в сон, мы не знали, что важное уже случилось где-то в недрах нашего огромного города. Что выспаться нам опять-таки не суждено. И что завтра с утра будет совершенно ясно, над чем работать.

Я проснулся от громкого голоса Северина, который, стоя в одних трусах посреди комнаты, разговаривал с кем-то по телефону. Скосив глаза на часы, я ужаснулся: четверть восьмого! Это в воскресенье – пусть формально, но все-таки выходной!

– Ты что, с ума сошел? – спросил я его недовольно. – Кому ты звонишь в такую рань?

– Это не я звоню, – сварливо отвечал он, – это тебе звонят. Но теперь я понимаю, что с твоими нервами можно и не отключать аппарат, он трезвонил у тебя над ухом, а ты даже не пошевелился!

Я сел на кровати и спросил с изумлением:

– Кто мне звонит?

– Ну, не тебе, а нам, – поправился Северин. – Дежурный по МУРу, кто еще нас так любит? Предлагает совершить утреннюю прогулку в Измайловский парк, взглянуть там на труп какого-то наркомана.

– Это не наш район! – возмутился я.

– А он и не говорит, что наш. Он говорит, что вчера Комаров приказал ему информировать нас с тобой обо всех случаях, связанных с наркоманами. А на телесные повреждения или труп – вызывать. Как тебе это нравится?

О том, как мне это нравится, я высказывал свое мнение всю дорогу до Измайлова. Тем паче, к месту происшествия на машине подобраться было нельзя, пришлось идти пешком через лес, И ко всему прочему, когда мы добрались, тело уже выносили на носилках на дорогу и собирались укладывать в перевозку.

– Дайте хоть посмотреть на него, раз уж мы приехали, – недовольно попросил Стас.

И когда один из санитаров откинул простыню, я мысленно принес Константину Петровичу Комарову все возможные и невозможные извинения. На носилках лежал маленький, чернявый, болезненно худой человечек с остренькими чертами лица, похожий на хорька.

– Как он вообще тут оказался? – расспрашивал Северин следователя.

– Труп явно подброшен, – отвечал уверенно тот. – Но, к сожалению, следов почти не сохранилось, он тут лежит не меньше двух суток. За это время были дожди.

– А причина? – нетерпеливо спросил я. – Какая причина смерти?

Следователь пожал плечами.

– Вообще-то у него на лице и на теле множество ссадин и кровоподтеков, как будто его били. Но доктор говорит, смерть от них наступить не могла. Так что скорее всего – передозировка наркотика. Но это только вскрытие покажет...

Я подошел к знакомому эксперту.

– У тебя нет с собой “Поляроида”? Есть? Сделай мне, пожалуйста, один снимочек, очень нужно! Потом я отвел в сторону Северина.