Все дело в том, что в Египте железо встречалось редко. Годы упадка бронзового века остановили новые завоевания. Куш, последовав примеру Египта, пострадал от этого, так как, несмотря на то что в Куше были залежи железа, так же как и деревья, которые можно было сжечь и получить таким образом уголь, кушиты не вырабатывали его в каком-либо значительном объеме до последних столетий дохристианской эры. Так что мрачные сокровища в царских гробницах Напаты, Курру и Нури не содержат железных предметов вплоть до захоронения Нарсиофета приблизительно в 362 году до н. э. Геродот, сделавший запись о Куше приблизительно в 430 году до н. э., заявлял, что «самым редким и драгоценным металлом в Эфиопии является бронза» – до такой степени, что заключенных «держат на золотых цепях», – и упоминал, что кушиты (которых он называл эфиопами, как все греческие античные авторы) использовали оружие с каменными наконечниками. Поэтому, несмотря на то что железные изделия могли встречаться в Куше и до правления Харсиотефа, они должны были быть очень редкими.

Но после возвышения Мероэ, пишет Вейнрайт, произошла поразительная перемена. Широкомасштабная выплавка металла началась в Мероэ уже к середине этого первого века до н. э. или даже раньше. А Сайс, который занимался Мероэ около полувека тому назад, говорит, что горы железного шлака покрывают городские насыпи с севера и востока, и в ходе раскопок были обнаружены топки, в которых плавили железо, отливая из него инструменты и оружие. Таким образом, ко времени постройки Мусавварата Мероэ был крупнейшим железоплавильным центром Африки южнее средиземноморского побережья. Можно не без оснований предположить, что продукты этого производства медленно и верно проникали в страны запада и юга. В этом жизненно важном распространении технологии производства железа Куш стал для южных районов Африки тем, чем стали несколькими веками раньше средиземноморские цивилизации для Северной Европы.

Те, кто пришел на место мероитов и жил вдоль среднего течения Нила, обитали уже в железном веке. Этот загадочный оседлый народ, возможно, нуба или беджа, сейчас известные в археологии под осторожным безликим названием «Х-группа», даже мастерил табуретки из железа. Их роскошные драгоценности, яркие ожерелья из белого и черного кварца и красного сердолика принадлежат их собственной традиции. После «Х-группы» и одновременно с ней пришли «нубийцы» – скорее всего суданцы средневековых христианских государств Судана. Эти изумительные островки христианства сохранялись с шестого по четырнадцатый век и достигли высокого уровня стабильности и материального прогресса. Исламские захватчики не могли окончательно завоевать их вплоть до шестнадцатого века. Несколько фресок и кирпичных церквей африканского христианства, разрушенных там, где Эфиопия, благодаря своим горам, устояла, сохранились и являются единственными памятниками той поры.

Мероэ и его культура по-прежнему остаются загадкой, скрываясь за последовавшими переменами. Употребление слова «тайна» оправдывает вовсе не сомнение в том, что там действительно существовала и процветала в течение многих веков великая цивилизация, а саму природу этой цивилизации – ее быт, связи с внешним миром, особый африканский синтез многих неафриканских идей, сочетание этих идей с исконно африканскими и, в конце концов, ее несомненную значимость для тропических и субтропических земель к югу и юго-западу.

К этому можно добавить еще на удивление немногое. Иероглифическое письмо Мероэ может быть прочитано, но не понято.