— Ты слишком велик для меня, ничего не выйдет.

— Просто опустись немножко.

Онория подчинилась движению его рук, почувствовала первое прикосновение чего-то горячего и твердого и замерла. Тогда Девил открыл ее, словно раковину, и вошел внутрь. Она придушенно застонала, хватая ртом воздух.

Онория не ожидала, что это окажется таким большим. Мужское естество, твердое, как железо, горячее, как раскаленная сталь, вонзалось в нее раз за разом. Она испуганно посмотрела.

— У нас ничего не получится.

— Получится. Твое лоно растянется — так устроено женское тело.

Девил действовал умело. В хаосе захлестнувших ее эмоций, где страсть смешалась с неуверенностью, сомнениями и жалкими остатками девической скромности, все подавляло отчаянное желание принадлежать ему. Мысль эта была для Онории якорем надежды. Она опустилась ниже… и остановилась.

Девил немедленно приподнял ее.

— Опустись еще раз.

Онория подчинилась, но ее девственность снова преградила им путь. Они долго повторяли этот маневр. Когда напряжение, сковавшее ее тело, спало, Девил шепнул:

— Поцелуй меня.

Онория тут же подняла голову и приоткрыла воспаленные губы. Девил сдерживался из последних сил. Он хотел как можно дольше сохранить контроль над собой, чтобы не причинить ей лишней боли. Онории и так придется пережить неприятные минуты.

Но надо было действовать! Один мощный рывок вперед — и все было кончено. Он глубоко вонзился в ее лоно, заполнил его, растянул… Онория закричала, но Девил закрыл ей рот поцелуем. Она словно окаменела. Он ждал, пока ее тело обмякнет. Это будет первым признаком признания, а оно придет непременно. Он сурово подавил грубый первобытный порыв немедленно утолить свою жажду в тесной, пышущей жаром пещерке.

Они оба дышали прерывисто, судорожно глотая воздух. Онория облизнула пересохшие губы.

— Ты имел в виду этот крик?

— Нет. — Девил коснулся губами уголка ее рта. — Боли больше не будет. Теперь ты будешь кричать только от наслаждения.

Боли не будет. Если бы так! Воспоминание о ней было таким острым, что Онория до сих пор не могла опомниться. Но постепенно, с каждым глотком воздуха, с каждым ударом сердца, боль ослабевала и по телу разливалось тепло и слабость. Онория пошевелилась, но Девил удержал ее.

— Подожди.

Пришлось повиноваться. Только сейчас Онория поняла, чего стоило Девилу сохранять контроль над собой. Ощущая внутри твердую пульсирующую плоть, она вдруг осознала свою уязвимость. В нее ворвалось, вторглось нечто чужое…

Девил застонал. Его глаза были плотно закрыты, лицо окаменело. Мускулы напряглись, будто он сражался с невидимым противником. Его мужское естество излучало жар. Онория чувствовала, что он не может больше сдерживаться. Боль прошла, а вместе с ней исчезла и инстинктивная потребность сопротивляться. Не сводя глаз с Девила, она высвободилась из его объятий и медленно опустилась на колени.

— Да.

В этом коротеньком слове звучал страстный призыв. Они начали все сызнова, но на этот раз Онория не нуждалась в указаниях. Чувствуя ответный бурный порыв, она упивалась тем, что в самую глубь ее тела, влажную и горячую, проникает стальная тяжесть.

Онория поднималась и опускалась, покачиваясь на волнах чувственного наслаждения. Запрокинув голову, она целиком отдалась новым ощущениям. Ей хотелось навеки запомнить каждую томительно-долгую секунду их близости. Слова были излишни: ее вели вперед сильные руки, не перестававшие ласкать грудь, живот и соблазнительные округлости бедер. Стеснительность, сдержанность, стыдливость — все пропало без следа. Их тела двигались, подчиняясь древнему как мир ритму любви, сливались друг с другом в полной гармонии.