* * *

Короткий декабрьский денек пролетел быстро. Когда часы на лестнице прозвонили пять раз, на улице уже воцарилась кромешная тьма. Стоя на крыльце рядом с Девилом и помахав последним отъезжающим каретам, Онория с облегчением вздохнула. Они переглянулись и рука об руку пошли в дом. Большинство близких родственников должны были остаться в Сомершем-Плейс до завтра и теперь перебрались в гостиную, дабы не мешать молодоженам.

Перед дверью Девил вдруг остановился. Онория вопросительно взглянула на него. В ответ он лениво улыбнулся и поцеловал ее пальчики.

— Итак, моя дорогая герцогиня? — Девил ухватил свою жену за подбородок и стал задирать его все выше и выше, пока ей не пришлось встать на цыпочки.

Дело закончилось поцелуем — сначала нежным, потом страстным. Когда Девил отстранился, они были крайне возбуждены.

— Еще ужин впереди, — растерянно сказала Онория.

Девил широко улыбнулся.

— Никто не рассчитывает, что мы там появимся. Вот тут-то мы и ускользнем.

Губы Онории сложились в букву «О». В холле, кроме Уэбстера, никого не было. Она решила во всем положиться на мужа. Девил поднял брови — Онория кивнула в знак согласия и, безмятежно-спокойная, стала подниматься по лестнице. Последние несколько недель они уединялись достаточно часто, а теперь причин для волнения и вовсе не было.

Молодожены добрались до конца лестницы, потом Онория повернула направо по коридору, намереваясь идти в свою комнату, но Девил потянул ее в другую сторону.

— Теперь все будет иначе, — пояснил он, заметив удивление в глазах жены.

Поняв, о чем идет речь, Онория кивнула и, вне себя от радости, последовала за ним в герцогские апартаменты. Ее нервы, казалось, ожили, стали закручиваться в спирали, а потом превратились в тугие узлы.

Это глупо, твердила она себе, стараясь не обращать внимания на свое странное состояние. В эти комнаты Онория заходила только один раз, чтобы посмотреть на новые обои. Кремовый, топазовый и темно-золотистый цвета прекрасно оттеняли теплые панели из полированного дуба.

Открыв дверь, Девил пропустил ее вперед. Онория заморгала, ослепленная ярким светом. Зажженные канделябры стояли на туалетном столике, на каминной полке, на комоде и секретере. В комнате почти ничего не изменилось. На почетном месте, между двух высоких окон, по-прежнему располагалась огромная кровать с балдахином. Новых предметов было немного: большая ваза с белыми и желтыми цветами на комоде, серебристые гребни Онории на полированном туалетном столике и ее же ночная рубашка из шелка цвета слоновой кости с пеньюаром — на кровати.

Наверняка все это принесла сюда Кэсси. Онория и не подумала о таких мелочах. Неужели канделябры — тоже ее рук дело? Нет, это затея Девила: ведь он нисколько не удивлен.

Войдя в комнату, Девил остановился у камина и нежно привлек к себе Онорию. Если у нее и оставались какие-то сомнения относительно его намерений, то теперь они рассеялись. Он изголодался по ней. Его пылкость немедленно зажгла ответный огонь. Онория прижалась к нему, одержимая жаждой получить наслаждение и дать его сполна. Она словно плыла куда-то, руки и ноги становились текучими, бестелесными.

— Идем. Наших детей ты можешь рожать на своей постели — зачинать их мы будем у меня.

Девил подхватил ее на руки и, весь горя от нетерпения, подошел к полуоткрытой двери, ведущей в маленький коридор.

— Для чего были нужны все эти канделябры? В коридоре царил полумрак, но Онория увидела, как блеснули его зубы.

— Отвлекающий маневр.

Она хотела потребовать разъяснений, однако о свечах было забыто, как только они очутились в комнате Девила.

Его спальня в Лондоне была огромной, размеры же этой превышали все границы разумного.