|
Он знал, что стоит ему повернуть голову – и он увидит ее у дальней двери, ведущей в кладовку Ее силуэт со сложенными руками выделяется на фоне светлых шкафов, а дыхание едва слышно. Такого страха он не испытывал никогда в жизни. Он поднялся, сунул в карман пачку сигарет, а когда посмотрел в ту сторону, ее уже не было. Он пошел за ней, быстро миновав неосвещенную столовую и коридор, и только тогда увидел в свете елочных огней, что она остановилась у входной двери. Высокая белая дверь в форме замочной скважины очертила четкие границы вокруг нее, и сама она в этой раме казалась очень маленькой. Майкл все ближе и ближе подходил к ней, пугаясь ее неподвижности. Он был в ужасе от того, что увидит, когда наконец приблизится настолько, что сможет разглядеть в прозрачной темноте черты ее лица. Но он увидел вовсе не то ужасное мраморное лицо из прошлой ночи. Она просто смотрела на него, и мягкие цветные огоньки с елки наполнили ее глаза тусклым отраженным светом. – Я собирался приготовить ужин. Все купил, сложил на кухне. – Как неуверенно и жалко звучал его голос. Он попытался взять себя в руки: набрал побольше воздуха в легкие и сунул большие пальцы в карманы джинсов. – Слушай, я могу начать готовить сию минуту. Это всего-навсего небольшая индюшка. Она будет готова через несколько часов – у нас все есть. Все там, на кухне. Выставим на стол красивый сервиз. Мы еще ни разу не пользовались нашим фарфором. Ни разу не ужинали за большим столом. Сейчас ведь… канун Рождества. – Тебе придется уйти, – сказала она. – Я… я тебя не понимаю. – Тебе придется сейчас уйти отсюда. – Роуан! – Ты должен уйти, Майкл. Мне нужно остаться одной. – Милая, я не понимаю, о чем ты говоришь. – Уходи, Майкл, – сказала она совсем тихо и твердо. – Я хочу, чтобы ты ушел. – Но сегодня канун Рождества, Роуан. Я не хочу уходить. – Это мой дом, Майкл, и я велю тебе покинуть его. Я велю тебе уйти. За несколько секунд, пока он молча смотрел на нее, лицо ее изменилось, поджатые губы скривились. Она прищурилась и, слегка наклонив голову, глядела на него исподлобья. – В твоих словах, Роуан, нет ни капли здравого смысла. Ты хоть сама понимаешь, что говоришь? Она сделала навстречу ему несколько шагов. Он сжался, отгоняя страх, который уже начал перерастать в гнев. – Убирайся, Майкл, – прошипела она. – Убирайся из этого дома и дай мне сделать то, что я должна сделать. Внезапно ее рука взметнулась и, прежде чем он понял, что происходит, резко ударила его по лицу. Боль обожгла его. Он вскипел от гнева, впервые чувствуя такую горечь и обиду. Уставился на нее в шоке и ярости. – Это не ты, Роуан! – сказал он, потянувшись к ней. И вновь взметнулась ее рука, а когда он пытался защититься от удара, то почувствовал, как Роуан отшвырнула его к стене. Он посмотрел на нее в недоумении. Она подходила ближе, глаза ее горели в полутьме. – Убирайся отсюда, – прошептала она. – Ты слышишь меня? Остолбенев, он смотрел, как ее пальцы впиваются ему в руку. Она подтолкнула его к входной двери с такой силой, что он был изумлен, но физическая сила была здесь ни при чем. От нее вновь исходила угроза, а лицо исказила прежняя маска ненависти. – Сию минуту убирайся из этого дома, я приказываю, – сказала Роуан. |
