|
И глаза, пусть даже большие и голубые, смотрели с тем же выражением, что и глаза Роуан… И в том, как этот человек внезапно улыбнулся холодной улыбкой, тоже была Роуан. Он шагнул навстречу Майклу, но ступал очень нетвердо. От него исходило сияние. Майкл сразу с отвращением понял, что это было: вопреки рассудку, в этом существе с легкостью можно было узнать новорожденного – в нем явственно ощущалась младенческая жизнерадостность. Длинные тонкие руки и шея были гладкими, как у ребенка. Тем не менее выражение его лица было далеко не младенческим. В нем читались и удивление, и видимость любви, и жуткая насмешка. Майкл неожиданно бросился к нему и схватил за руки. Он держал его тонкие, жилистые запястья, а когда тот ответил тихим живым смехом, Майкла охватили ужас и недоумение. «Лэшер жил раньше, жив и теперь, он вновь обрел плоть и победил тебя! Твое дитя, твои гены, твоя плоть и кровь одержали над тобой победу, использовали тебя, спасибо, мой избранный папочка». Охваченный слепой яростью, Майкл стоял, не в силах шевельнуться, вцепившись в это существо. А оно пыталось высвободиться и внезапно, разведя руки в стороны, выскользнуло, словно птица. Майкл взревел: – Ты убил моего ребенка! Роуан, ты отдала ему наше дитя! – с мукой прокричал он, оглушая самого себя. – Роуан! А это существо метнулось назад, неловко стукнувшись о стену, снова вскинуло вверх руки и расхохоталось. А потом легко нанесло Майклу удар в грудь огромной гладкой лапой, так что он кувырком полетел через обеденный стол. – Я твое дитя, отец. Отойди в сторону, посмотри на меня! Майкл с трудом поднялся. – Еще чего! Я убью тебя! Он бросился на это существо, но оно протанцевало в кладовку, выгибая спину и вытягивая руки, словно дразня. Потом снова появилось, вальсируя, из кухонной двери. Ноги его заплетались и тут же выпрямлялись, как у Страшилы, набитого соломой. И снова зазвучал этот смех, низкий, глубокий, полный сумасшедшего веселья. Смех был такой же ненормальный, как и взгляд, в котором читались безумие и бесшабашный восторг. – Ну же, Майкл, разве ты не хочешь познакомиться со своим ребенком? Ты не можешь убить меня! Ты не можешь убить плоть от плоти твоей! Во мне твои гены, Майкл. Я – это ты, я – это Роуан. Я – твой сын! Майкл снова ринулся на него и отшвырнул к двери террасы, так что загрохотали рамы. На фасаде дома полопались стеклянные колпачки сигнализации, и она сработала, добавив к шуму побоища оглушительный трезвон. Существо взметнуло длинными паучьими руками, удивленно глядя на Майкла, когда тот сомкнул руки у него на горле, а потом, сжав кулаки, ударило противника в челюсть. Майкл тут же оказался поверженным, но, стукнувшись о пол, сразу перевернулся и встал на четвереньки. Дверь на террасу была распахнута, сигнализация продолжала звенеть, а эта тварь вертелась и резвилась, пританцовывая, и до отвращения грациозно двигалась к бассейну. Майкл не оставил своего врага, пошел вслед за ним и краем глаза заметил, как по ступенькам кухни сбегает Роуан. – Майкл, не подходи к нему! – Ты сделала это, Роуан! Ты отдала ему нашего ребенка! Он в нашем ребенке! Майкл замахнулся, но не смог ее ударить. Так и замер, глядя на нее. Она была воплощением ужаса: бледное лицо, мокрые, трясущиеся губы… Содрогаясь от разрывавшей грудь боли, он беспомощно обернулся и злобно посмотрел на тварь. Лэшер прыгал взад-вперед по заснеженным плитам у самой воды, подернутой рябью. |
