- Зачем? - тупо спросил Марк, который после всех наших перипетий был несколько заторможен.

- А фиг его знает. У богатых свои причуды. Не исключено, что Рыжего нам подсунули в качестве наживки, троянского коня. Ведь абы кто такие бабки не предложит, будет подозрительно. Возможно, с нами решили таким оригинальным способом рассчитаться за наши прежние расследования. Ведь благодаря нам несколько местных бугров благополучно переселились с мягких кресел на тюремные нары.

- А не проще ли было «заказать» нас паре молодцов со снайперской винтовкой? - с мрачной иронией спросил Плат.

- Не проще, - ответил я. - В этом случае всегда найдется след. Рано или поздно. К тому же, многие знают, что и меня, и тебя застать врасплох трудно. Нет, этот вариант не катит. Скорее всего, нас «встроили» в какую-то крупную аферу, имеющую очень солидное прикрытие. Мы выступаем в роли болванчиков, случайных попутчиков. Что-то вроде камешка в армейском сапоге. Выбросил его - и топай спокойненько дальше. Впрочем, это всего лишь одна из версий.

- Нет, но каков гад, этот Рыжий! - злобно оскалился Маркузик. - Своими руками удавил бы! Зачем мы ввязались в это дело!?

- А ты забыл? - спросил я насмешливо.

- Забыл! - окрысился Марк, который всегда заводился с полуоборота.

- Напоминаю для некоторых штатских - потому что от жадности тебя жаба задавила. Когда дело касается денег, то у тебя крыша едет, и ты перестаешь что-либо соображать - как глухарь на токовище.

- Какая же ты сволочь, Стас! - с чувством воскликнул Маркузик.

- Что, правда глаза колет?

- Перестаньте! - вмешался Плат. - Нашли время…

- Все, подчиняюсь приказу, - сказал я, поднимая руки. - Но все равно, как человек честный и принципиальный, молчать не могу. Вас поймали на живца, други мои.

- Что значит - вас!? - На этот раз взбеленился Серега. - А ты где был?

- В отпуске. У меня уже билет на руках, - сбрехал я, не моргнув глазом. - Я считал, что с этим делом вы сами разберетесь, потому и не вмешался. Отпускное настроение, знаете ли, мозги отключаются…

- Не понял… - Плат смотрел на меня так, словно увидел первый раз в жизни. - Это когда же я разрешил тебя уйти в отпуск?

- А ты не помнишь?

- Нет. Напомни.

- Вот так всегда… - Я изобразил обиду. - Что ж, напоминаю - две недели назад. Когда мы гужевали в «Бруклине», обмывая очередное наше дельце.

Я мог сейчас преспокойно заявить, что во время гульвона в «Бруклине» мы договорились взорвать американскую статую Свободы, и ни Марк, ни Серега не смогли бы мне возразить.

Так уж получилось, что из нас троих только я кое-что соображал - благодаря постоянным тренировкам по части употребления спиртных напитков. Плат, в очередной раз чем-то уязвленный своей незабвенной Марьей, надрался так, что лыка не вязал, а Марк вообще поплыл и начал приставать к хорошо известному в городе трансвеститу по прозвищу Мотя.

Он уже договорился пойти с Мотей в номера, с пьяных глаз приняв его за девицу. Но тут я вовремя вмешался и восстановил статус кво, популярно объяснив Маркузику, что с Мотей лучше не связываться, так как он мужик молодой, при силе и еще неизвестно, кто из них двоих будет «актив», а кто «пассив».

- Да врет он, врет, как сивый мерин! - ввязался в наш с Платом разговор Маркузик. - Опять нам лапшу вешает на уши.

- Чтобы так утверждать, нужно хоть что-нибудь помнить из того вечера, - сказал я с вальяжным спокойствием.

- Я все помню!

- Да ну? - Я вызывающе заржал.