Про себя Саманта чуть было не забыла, но все же успела вспомнить и купила несколько пар шелковых чулок и новую шляпку, так щедро украшенную лентами и цветами, что она не сразу решилась на покупку, представив себе, как все эти ленты и цветы совсем закроют ей шею. Но шляпка была легкая, как перышко, и выглядела так сногсшибательно и так… экстравагантно, что Саманта не устояла, хотя и не была уверена, что отважится надеть ее в Йоркшире. Она представила себя в этой шляпке и с огромным животом и с трудом удержалась от смеха – иначе пришлось бы объяснять, в чем дело, тете Агги и модистке.

Вопреки собственным ожиданиям Саманта наслаждалась своим последним днем в Лондоне.

Настало время ленча, и они зашли в кафе, несмотря на все протесты тетушки Агги, которая считала, что есть не дома, да еще без сопровождения мужчин, дамам не приличествует. А когда они вышли оттуда, Саманта заметила невдалеке на Оксфорд-стрит Фрэнсиса и весело помахала ему рукой.

Он поспешил им навстречу.

– Саманта, – сказал он. – Леди Брилл. – Но снова повернулся к Саманте. – Вас не было дома, когда приехал Кэрью? – взволнованно спросил он.

– Приехал? Так рано? – удивилась Саманта. – Он уже дома? Я думала, он весь день будет заниматься какими-то своими делами.

Фрэнсис взял Саманту за руку и приглушенным голосом сказал:

– Мне кажется, вы нужны ему дома.

Его голос и выражение лица насторожили Саманту.

– Зачем? – испуганно спросила она. – Что случилось? Лайонел? Он…

– Да, – сказал Фрэнсис.

Глаза у Саманты расширились от ужаса.

– Вчера вечером Хартли вызвал его на дуэль? Хартли мертв?

Саманта вцепилась Фрэнсису в рукав, но тут же вспомнила, что он сказал: она нужна Хартли дома. Мертвому она была бы ему уже не нужна.

– Он жив, – сказал Фрэнсис. – Черт бы меня побрал, я проговорился! Они дрались, Саманта. В спортзале у Джексона. И ваш муж победил!

– Ваше поведение, милорд, и столь бурное выражение чувств оставляют желать лучшего, – сказала леди Брилл, глядя, как Саманта вцепилась в рукав Фрэнсиса обеими руками. – Сейчас она потеряет сознание. Действуйте же! Помогите усадить ее в карету. Я незамедлительно доставлю ее на Стэнхоуп-гейт, Вы сказали, Кэрью победил? Но кого он победил и в чем было дело? Прошу вас, объясните. Интересно послушать, что это за история. И уж можно не сомневаться, сегодня вечером она будет у всех на устах. А вот и карета! Садись, дорогая, лорд Фрэнсис тебе поможет.

– Нет, нет, не извиняйтесь, Фрэнсис, – сказала Саманта уже из кареты. – Я вам очень признательна. Если бы не вы, я могла бы ни о чем и не узнать чуть ли не до самого вечера. Ах, Хартли! – Она полезла в ридикюль за носовым платком.

– Саманта, я знаю, он весь в синяках и кровоподтеках, – сказал Фрэнсис, но передайте ему от меня, что он самый счастливый человек в Англии. И что он достоин вас, как никто другой. До свидания, Саманта!

И прежде чем она смогла ему ответить не только жалостной улыбкой, лорд Фрэнсис захлопнул дверцу кареты.

* * *

Маркиз принял ванну и переоделся. Его камердинер с довольным видом – он явно гордился своим хозяином – смазал лечебной мазью синяки и ссадины на его лице и на теле. После чего Хартли спустился в библиотеку, попросил слугу разжечь камин, хотя день был теплый, и опустился в кресло возле камина. Болело все тело, каждый сустав, каждая мышца. Каким-то чудом уцелели глаза, но, пожалуй, только они и уцелели.

Он мечтал, чтобы Саманта поскорее вернулась домой и помассировала ему руку.