|
Войдя в гостиную, она подошла к камину и устремила взгляд на висящий над ним портрет Жемчужной Джейн. Желание Джейн было исполнено – ее портрет был повешен между изображениями графа, ее обидчика, и его жены. – Спасибо, – тихо проговорила Синджен. – Синджен, с кем это ты разговариваешь? Как чудесно слышать, как он называет ее этим именем! Она обернулась и улыбнулась Колину, своему мужу, своему возлюбленному, человеку, за которого она, не задумываясь, отдала бы жизнь. Теперь он был в безопасности, и она тоже, и они будут жить долго и счастливо. – О, я просто говорила сама с собой. Знаешь, мне кажется, что портрет Жемчужной Джейн пора хорошенько почистить. В округе есть какой нибудь мастер, умеющий реставрировать старинные портреты? – Наверное. А если подходящий мастер не сыщется в Кинроссе, мы найдем реставратора в Эдинбурге. – По моему, Жемчужная Джейн заслуживает, чтобы ее портрет реставрировал самый лучший мастер. Давай отвезем картину в Эдинбург. Да, вот еще что. Мне только что пришло в голову, что я совершила бы ужасную ошибку, если бы сдала Роберта Макферсона на военный корабль и отправила его в дальние страны – скажем, в Австралию. – Это, несомненно, улучшило бы его характер, но было бы несправедливо. Я в общем то рад, что тебе не удалось осуществить эту затею. Кстати, я видел его сегодня утром и рассказал ему про Макдуфа. – Только не говори мне, что он принес тебе свои извинения, – все равно не поверю. – О нет, извинений я от него так и не дождался. Однако он предложил мне выпить с ним эля. В его доме. И никто из его слуг не целился в меня из мушкета и не направлял в мою сторону кинжал. А вот еще новость – Робби пытался отрастить бороду. – А как поживает Серина? Ты ее видел? – Нет. Робби со всей возможной поспешностью отправил ее в Эдинбург, чтобы она вела хозяйство в доме его отца. Он воображает, что отделался от нее, но, зная Серину, я опасаюсь, что она еще доставит ему немало хлопот. Синджен широко улыбнулась, подошла к мужу и сжала его в объятиях. – Сегодня я уже говорила, что обожаю тебя? Что я тебя боготворю? Что если бы у нас здесь рос виноград, я бы счищала для тебя кожицу с каждой виноградинки и сама клала бы ее в твой красивый рот? – По моему, это было бы приятно, – сказал он и поцеловал ее в губы и в кончик носа и провел пальцем по ее гладким бровям. – Я люблю тебя, муж. – И я люблю тебя, жена. – Как прекрасно звучат эти слова, Колин. – Пока я еще не потерял голову и не попытался предаться с тобой любви прямо в гостиной, скажи мне: где сейчас жены твоих братьев? – Когда я видела их в последний раз, Софи спорила с Алике по поводу выбора наилучшего места для посадки роз. – А Дуглас и Райдер ушли, чтобы поработать вместе с арендаторами. По правде сказать, я собирался пойти с ними, но сначала хотел зайти к тебе в гостиную, поздороваться и, возможно, поцеловать тебя один раз. Твоим братьям я сказал, что они женаты уже давно и утратили право на те привилегии, которые полагаются мне как молодожену. Поцелуй меня, Синджен. Она так и сделала с очаровательным пылом. Он целовал ее, пока она не начала задыхаться, потом крепко прижал ее к себе. – О Боже, если бы с тобой что нибудь случилось, я бы этого не пережил! Она почувствовала, как его сильное тело содрогнулось, и еще сильнее стиснула его в своих объятиях, молча целуя в шею. А потом тихо рассмеялась от счастья. Колин прошептал, покусывая мочку ее уха: – Я люблю твой смех, Синджен. Он нежный, теплый и такой же сладостный, как безлунная летняя ночь. |
