Граф почувствовал неприятное жжение в груди. И действительно, разве только из Москвы можно доехать до ее земли обетованной. Кажется, девица лучше его ориентируется в географии, а может быть, она просто пытается запутать следы? Следуя уже сложившейся тактике поведения, граф, не выдав голосом закравшегося подозрения, сказал:

— Куда бы вы ни направлялись, сударыня, я повсюду буду сопровождать вас. Я не могу отпустить невесту моего друга одну-одинешеньку куда-то к черту на кулички!

— Вы меня очень обяжете, если немедленно покинете экипаж! — сухо проговорила Анастасия, и граф заметил, как сжались в кулаки маленькие изящные руки. — Позвольте мне самой решать, куда и с кем ехать. Вы, сударь, большой наглец и добрый пройдоха, если полагаете, что я позволю вам сопровождать меня. Шпиона решили из себя изобразить, не так ли, граф Эстергази?

— Почему вы так вдруг изменили обо мне свое мнение, Анастасия? — Ратманов неожиданно для себя опустился на колени прямо на затоптанный пол кареты и прижался губами к ее руке. Девушка вздрогнула, попыталась высвободить руку, но Сергей с силой сжал холодные ладошки и тихо проговорил:

— Клянусь всеми святыми, я не причиню вам никакого вреда! — и с тоской подумал, что уже который раз за этот день солгал, потому как мечтал лишь об одном — о скором и неминуемом наказании для этой глупой и самоуверенной девчонки. К сожалению, время, отведенное ему судьбой для приведения приговора в исполнение, уменьшалось до двух, самое большее до трех суток. А это был дьявольски короткий срок даже для записного ловеласа и мошенника, к числу которых он никогда не принадлежал. И потому испытывал некоторые душевные муки по поводу того, что объектом его мести является хотя и недостойная, но все-таки еще очень молодая и не искушенная в хитросплетениях жизни девушка.

— Я не хочу больше говорить по этому поводу, господин Багрянцев! — Анастасия смерила его презрительным взглядом и отвернулась к окну. — Прошу избавить меня от ваших забот. Я взрослый человек и могу отвечать за свои поступки.

— Что ж, я вас не неволю, — граф тяжело вздохнул и поднялся с колен. Удрученно осмотрел влажные и грязные пятна на брюках, появившиеся от соприкосновения с полом. Достал было носовой платок, но потом махнул рукой, сунул его в карман сюртука и опять сел напротив Анастасии. — Как бы вам этого ни хотелось, но какое-то время нам предстоит путешествовать вместе. Я провожу вас до Самары, удостоверюсь, что вы благополучно сядете на пароход, и после этого вернусь в Москву.

— С чего это вдруг переменились ваши планы, господин поэт? — язвительно усмехнулась Анастасия. — Что за душевный порыв вы испытали, когда чуть не выломали дверцу в моей карете?

— Сударыня, вы для меня остаетесь невестой моего друга. И в его отсутствие я нахожу себя обязанным охранять вас от тех опасностей, которые неизменно подстерегают юных и неопытных девушек, путешествующих в одиночку.

— Весьма скоро ваш друг перестанет считать меня своей невестой, так что для очистки совести можете доехать со мной до почтовой станции, а там прошу оста-

Вить меня в покое. Будьте уверены, я сумею защитить себя в любой опасной ситуации.

— Посмею не согласиться с вами, и, чтобы излишне не пугать вас жуткими подробностями кровавых преступлений, которые постоянно совершаются на российских дорогах, давайте лучше пойдем на мировую и постараемся не омрачать наше короткое совместное путешествие ссорами. Но вы, наверно, уже заметили, что я вас не осуждаю, не уговариваю вернуться, хотя еще в гостинице мог просто схватить в охапку и усадить в свой экипаж. При этом я избежал бы массы неприятностей, а теперь я рискую навсегда потерять дружбу своего лучшего друга и нажить себе непримиримого врага в вашем лице.