Но Джесси не желала понимать. Она была в отчаянии, в ярости, а накануне свадьбы прямо заявила отцу, что не желает жить вместе с Вивиен. И вот сейчас, в этот праздничный день, Рой, вместо того, чтобы радоваться, ломал голову — что делать с Джесси?

— Послушай, Рин... — Рой перестал нервно грызть ноготь и уставился на сестру. — Ты ведь летишь в Толедо на пять дней раньше назначенного срока? А может, захватишь с собой Джесси? Я знаю, ей понравится Испания.

— Но, Рой, я ведь лечу устраиваться на работу!

— Всего на несколько дней, Рин. Как только станет ясно, что тебя берут, сразу же отправишь ее назад. За это время она привыкнет к мысли о Вивиен.

— Я прямо не знаю. Джесси стала такой своевольной. Она совершенно не слушается меня.

— Это я возьму на себя, — поспешно сказал Рой. — Ну же, Рин, пожалуйста!

ГЛАВА 1

Толедо встретил их невыносимой жарой. Хмурая Джесси категорически отказывалась выходить, куда бы то ни было из прохладного гостиничного номера, целыми днями валяясь на кровати перед телевизором с пультом в руках. Но Айрин мужественно исследовала раскаленный город. Правда, по улицам она бродила лишь в утренние и вечерние часы, а с двенадцати до четырех укрывалась от зноя в музеях, выставочных залах и кафе.

Айрин медленно шла по узкой мощеной улице, стараясь держаться в тени. Завтра, наконец, состоится ее собеседование с испанским графом (или грандом?) со звучным именем синьор д'Аламейда, которому зачем-то потребовалась англоязычная няня для восьмимесячного ребенка.

Как сжалось ее сердце, когда она впервые услышала о мальчике... В таком возрасте остаться без матери! Кто за ним присмотрит, кто поймет, почему он плачет? Восьмимесячный ребенок — крошечный, беспомощный, беззащитный. А графу, наверное, некогда заниматься своим маленьким сыном. Да он, скорее всего, и не привык заботиться о ком-либо, кроме себя. Впрочем, Айрин слабо представляла себе, как может выглядеть современный граф. В памяти смутно всплывали обрывки исторических фильмов — граф в шелковом камзоле и высоких ботфортах выхватывает шпагу из-за пояса. Вид у него холодный и высокомерный. Как у миссис Хенстридж. Бедный ребенок!

Вспомнив ледяной взгляд своей хозяйки, Айрин невольно поежилась, хотя вокруг царила жара. Агата не раз одаривала ее этим взглядом. Но особенно неприятно было тогда, после зоопарка.

Стоял чудесный воскресный день, и мистер Хенстридж решил сводить, сыновей в зоопарк. Он долго уговаривал супругу совершить совместный семейный выход, но не тут-то было. Агата категорически отказалась от прогулки. На вечер у нее было запланировано какое-то очень важное деловое совещание, и она сказала, что должна подготовиться, перечитать некоторые документы, в общем, ей не до глупостей. Ну, а если им так уж скучно втроем, пусть захватят с собой Айрин, — все равно ей сегодня выходной не положен.

Айрин, которая уже с тоской представила себе воскресный день вдвоем с хозяйкой, с радостью согласилась. Она любила своих подопечных мальчишек — Эрика и Джона, — любила зоопарк, а погода стояла отличная, теплая и солнечная. Правда, последнее время ее смущал отец мальчиков, Джек. Он слишком часто обращал на нее внимание. Все время о чем-то расспрашивал, подходил вплотную, горячо дыша в лицо, брал за руки, гладил по плечу. Когда Джек был дома, Айрин постоянно находилась в напряжении, опасаясь оказаться с ним наедине.

Но сейчас, когда рядом будут мальчишки, среди белого дня, можно спокойно выкинуть все это из головы и получать удовольствие от прогулки. Короче, все складывалось чудесно.

Дружной компанией они вышли из дома, весело уселись в машину и смеялись всю дорогу. Джек постоянно шутил, рассказывал то анекдоты, то смешные случаи из собственной жизни, от которых его сыновья хохотали как сумасшедшие.