А ведь Певерил чуть было не отказался от сделанного ему предложения, хотя эта работа была для него важна, ведь он всегда мечтал стать настоящим художником. Но он никак не мог понять, почему ему не нравится этот человек, который так помог ему. Он ощущал что-то жестокое и бессердечное в Сен-Шевиоте. «Может быть, я просто очень впечатлителен и слишком близко к сердцу принял свое горе?» — печально подумал Певерил.

Итак, он решил остаться в замке и использовать этот неожиданный шанс, ниспосланный ему Небесами, хотя Певерилу больше казалось, что помощь пришла к нему от самого дьявола. Он учтиво поклонился и удалился. Однако не пошел пить и есть, а преклонил колена у безжизненного тела любимой сестры, чтобы помолиться за ее душу.

Глава 2

Наступил следующий, 1837 год. Ясным прохладным майским утром Елена, леди Роддни, сидя в своем будуаре, читала письмо. Еженедельная почта, доставляемая специальной каретой, только что прибыла в Пилларз. Сэр Гарри был на охоте недалеко от дома, в котором царили сейчас абсолютная тишина и покой, если не считать взрывов веселого звонкого смеха, заставших леди Роддни время от времени поднимать глаза от письма и улыбаться. Она словно смотрела сквозь стену смежной комнаты, где ее дочь Флер общалась с подружкой. И этот звонкий, как колокольчик, смех доставлял миледи несравненную радость.

Больше всего на свете она хотела счастья для своей дочери. С тех пор как восемнадцать лет назад, двадцать четвертого числа этого же месяца, родилась Флер, чета Роддни жила лишь одним: сделать жизнь дочери как можно красивее и счастливее. Они имели только одного ребенка, ибо роды у Елены прошли чрезвычайно сложно и она уже больше никогда не могла родить. Вообще-то она и не хотела иметь детей, опасаясь, что следующее поколение может унаследовать африканскую кровь. Тогда все чрезвычайно осложнилось бы. Не то чтобы Елене навсегда хотелось позабыть о прекрасной Африке, родине ее дедушки. Она никогда не забывала о ней. Просто она старалась искоренить все воспоминания о своем ужасном детстве и зловещих событиях, последовавших за ним. О тех страшных днях рабства, когда ее вместе с соплеменниками продали в неволю.

Гарри больше всего на свете хотел, чтобы она забыла о том периоде своей жизни. Теперь казалось, что такого вообще никогда не могло быть. Уже почти двадцать восемь лет она — любимая, обожаемая жена Гарри Роддни. Они счастливы вместе, и для них, похоже, не имеет значения, что первые десять лет их брак был бесплоден. Ведь так пожелала Елена. Но потом… на свет появилась Флер.

И сейчас, прислушиваясь к серебристому смеху дочери и зная, что Флер ангельски красива, нежна, послушна, хотя и унаследовала пылкий характер отца, Елена ни о чем не сожалела.

Флер родилась в тот же самый день, когда в Кенсингтонском дворце появилась на свет еще одна маленькая девочка, великая Виктория, дочь герцога и герцогини Кент и племянница Вильгельма IV, которой судьбой было предначертано то, чего никто не мог даже вообразить.

Елена лишь наполовину прочитала письмо, написанное фиолетовыми чернилами и неровным почерком. Она немного устала и от письма, и от его автора, Долли, миссис Вир, двоюродной сестры Гарри. Это была напыщенная дама, заботящаяся только о деньгах и высоком положении в обществе. Она вышла замуж за Арчибальда Вира, богатого дельца много старше ее, весьма неодобрительно относящегося к ее способам тратить его деньги.

У них имелись дом в Найтсбридже, сын моложе Флер и две девятнадцатилетние сестры-близняшки, неимоверно толстые. Все дети, в отличие от их матери, были непроходимо глупы и бесцветны. Кузина Долли, с тех пор как ее брат женился на Елене, вдове знаменитого маркиза де Шартелье, проявляла себя как самая преданная подруга невестки. Она всячески приветствовала появление красивой и знаменитой маркизы в семье Роддни и пригласила к себе супружескую чету после их возвращения из Италии.