Долли, как и подобало случаю, одетая в траур, в черной шляпке и черной шали с бахромою, заглянула к Флер, интересуясь, чем та занимается. Она увидела, что девушка собирается читать какую-то книгу. Посмотрев на обложку, Долли даже вздрогнула. «История упадка и разрушения Римской империи» Гиббона! «Боже, до чего непредсказуемая особа, — подумала она. — Вместо того чтобы вместе с Изабеллой и Имогеной одеваться в траурное платье, она, видите ли, наслаждается историей!»

— Что ж, — пробормотала Долли, — встретимся в полдень на обеде. У меня назначена встреча с мисс Плай. Au revoir, дорогая Флер.

Откуда было знать Флер, что Долли спешит на свидание с самим Дензилом Сен-Шевиотом. С лицом, скрытым вуалью, и с легким зонтиком от солнца эта полная маленькая женщина, тяжело дыша, опустилась на скамейку рядом с бароном. Он выглядел страшно усталым.

— Не правда ли, волнительно, что теперь у нас на троне королева и, когда закончится время траура, мы сможем начать блистательную светскую жизнь в Лондоне? — зачирикала Долли.

— Я явился сюда не для того, чтобы обсуждать с вами новую королеву, — холодно заметил барон. — Что с ней?

— О, весьма прискорбно, но мне никак не удается склонить Флер к встрече с вами или к поездке в Кадлингтон, — вздохнула Долли.

Губы барона вытянулись в тонкую линию. Он ткнул большим пальцем в свою высокую, отороченную медвежьим мехом шапку, к которой была прикреплена траурная повязка. В этой шапке он выглядел еще выше и стройнее.

— Она ежедневно получает мои цветы? — осведомился он.

— Да, любезный Сен-Шевиот, и тут же отшвыривает их.

— Так же, как она попыталась отшвырнуть меня, — зловеще проговорил барон.

Долли лихорадочно продумывала различные способы подавить упрямство Флер. Ибо она заключила с бароном финансовую сделку, когда он узнал, что она глубоко увязла в долгах. Во время их последней встречи Сен-Шевиот пообещал ей такую сумму, что у Долли закружилась голова. Но только если она сможет посодействовать его ухаживаниям за ее подопечной. Роддни ничего никогда не должны узнать, а Долли таким образом разрешит свое затруднительное финансовое положение.

— Что ж, — резко проговорил Сен-Шевиот и вонзил в землю трость эбенового дерева. — Значит, у вас нет никаких предложений?

— О, дорогой барон, ведь это так трудно! — взмолилась Долли. — Ее совсем не волнуют орхидеи. Она ненавидит их!

— Господи, какая ерунда! — произнес Сен-Шевиот. — Тогда я пришлю ей… фиалки.

Лицо Долли прояснилось.

— Вам надо попробовать. Мне известно, что она их безумно любит. А я тем временем буду неустанно восхвалять вас.

Он отвесил короткий поклон, проводил ее до кареты и удалился.

Барон вернулся в замок только в конце недели. Настроение у него было прескверным. Слуги дрожали от страха. Только Певерил Марш осмеливался заговаривать с ним. Хозяин часто заходил к молодому художнику.

Он поднимался к нему в башню и с угрюмым видом мерил шагами студию, наблюдая за тем, как умелая кисть молодого человека создает картины из жизни Кадлингтона. Лорд лишь отчасти осознавал талантливость художника — он был погружен в себя, и его интересовали лишь собственные проблемы. Он неоднократно заговаривал с Певерилом о предсказаниях его покойной сестры.

— Она и вправду обладала даром предвидения? — постоянно и упрямо спрашивал барон, снедаемый мучительной страстью к Флер.

Певерил смотрел серьезными глазами в грустное лицо своего странного покровителя и отвечал:

— Да, милорд, это так. И это все, что я могу сказать вам.