|
Разбила… Ай да кисонька, ай да умничка! Скорлупу брось в мусорный ящик… Извини, дорогая! Дернуло же меня за язык! Ты – и мусорный ящик! Брось скорлупу на стол, я потом уберу… Разбила яйца? Все три? Просто нет слов! Теперь посоли… Сколько сыпать? Щепотку… Что такое щепотка? Ну, размером с твой ноготок… Посолила? Отлично. Теперь подойди к газовой плите и зажги ее… ну и что из того, что никогда не зажигала?.. Что ты, зайка моя, если бы это было опасно, я бы тебе не предложил. Ну же, смелей!.. Ну, молодец, ну не ожидал! Теперь ставь сковороду на огонь… Она такая круглая, черного цвета, с деревянной ручкой. Поставила?.. Нет, еще не все. Теперь возьми в холодильнике масло, отрежь кусочек размером с твой французский флакончик от лака и брось в сковороду… Почему я мерзкий тип? Испугалась?.. Такую большую девочку испугало шипенье сковородки? Не может быть… ну хорошо, успокойся… Ты права, я должен был сперва сам зашипеть, но… Ты права, у меня каменное сердце, но… Согласен, я псих ненормальный, с сегодняшнего дня ты не хочешь иметь со мной ничего общего, но…
Мужчина уставился на отчаянно пищащий телефон. Очевидно, на том конце бросили трубку. Мужчина был откровенно некрасив. Даже, я бы сказала, уродлив: прыщавое, на удивление несимметричное лицо, глазки маленькие, как арбузные семечки, да еще косящие. Жидкие волосенки словно приклеены на костлявый череп. Ростом тоже не вышел, узок в плечах, а вот брюшко уже солидное. В какой-то момент наши глаза встретились, и я невольно улыбнулась ему с сочувствием. – Вот попробуйте капустку. Вкусная, хрустящая. Сплошные витамины. – по инерции завела я. Мужчина машинально взял с протянутой ложки горсть капусты и отправил в рот. Очередь следила за ним с интересом. Наконец, он прожевал, проглотил, и лицо его разгладилось. Теперь он выглядел почти счастливым. Я не понимала, что происходит. Поэтому спросила осторожно: – Брать будете? – Обязательно! Кило, нет, два! Только скажите, вы готовить умеете? – огорошил он меня вопросом. – Естественно, – растерялась я, привычно зачерпнула полный черпак капусты, сунула ее в пакет, плюхнула пакет на весы, все время чувствуя странное беспокойство. Сумасшедший какой-то. Мне вдруг захотелось, чтобы этот мужчина поскорее ушел, а еще лучше – вообще не появлялся в моей жизни. Должно быть, то была моя интуиция. – А знаете что? – спросил незнакомец, протягивая мне деньги в обмен на увесистый пакет с квашеной капустой, – Идите ко мне работать! – Кем? – Как кем? Поваром! Очевидно, на моем лице не отразилось восторга, потому что он вдруг забеспокоился, полез во внутренний карман за ручкой и блокнотом, что-то быстро написал на вырванном листке и сунул мне в руку: – Вот, возьмите. Там сумма зарплаты и телефон. Если надумаете – позвоните. – Он быстро зашагал к оставленной у обочины иномарке. На ходу обернулся и крикнул: – Только не думайте слишком долго!
Глава 3
Я долго не могла решиться нажать на звонок – стояла, как дура, и рассматривала круглую блестящую кнопку, пока откуда-то сбоку, кажется, из окна не раздался сочный баритон: – Барышня, вы войдете когда-нибудь или нет? Я подарю вам этот звонок, если его вид вызывает у вас такой интерес. Дверь тут же открылась, и я вошла, все еще робея. Странный хозяин – тот самый, с рынка, – с порога объявил мне, что берет на работу. Никаких традиционных вопросов о прошлом, рекомендаций и справок. Только черкнул по мне крест-накрест острым взглядом и заявил: – Вы мне подходите. Розалия Львовна, объясните Кате ее обязанности. И вот я сижу на старинном стуле резного дерева перед женщиной лет шестидесяти в непритязательной клетчатой юбке и строгом обуженном жакете и пытаюсь понять: она привыкла так одеваться или одежда просто не казалась ей достойным внимания объектом самовыражения? Больше всего меня смущала явно накладная коса на гладко зачесанных волосах, рождающая смутные ассоциации с незалежной Украиной. |
