Гвендолин откинула у него со лба волосы и, смахнув продолжающие капать слезы, улыбнулась.

– Ну, я все равно тебя люблю.

– Гром и молния… я бы сказал… Боже мой. Кот, что случилось? О чем она плачет? Никогда ее такой не видел, – лепетал взволнованный Берти.

– Все в порядке, Берти. Твоя кузина ждет ребенка, и это делает ее слишком чувствительной.

– О! Ну… то есть… я хотел сказать… О да. Очень хорошо. Действительно. – Покраснев от смущения, Берти погладил ее по голове. – Хорошо сработано, Гвен.

– А ты можешь стать крестным отцом. Правда, дорогая?

– Разумеется, крестным отцом станет кузен Берти, – засмеялась Гвендолин и, оторвавшись от мужа, вытерла глаза.

– У тебя будет отличная больница, с прекрасными врачами, которые придерживаются современных взглядов, – сказал Дориан, протягивая ей носовой платок. – А старика Нибонса мы заставим уехать, чтобы не мешал нам и не ссорился с умными людьми. Отошлем его в Ронсли-Холл к моим престарелым родственницам. Если уж собственные снадобья и патентованные лекарства не убили их, то и Нибонс не сможет причинить им вред.

Гвендолин снова засмеялась и вытерла нос, который по цвету напоминал ее волосы. Судя по выражению лица кузена, прическа тоже весьма пострадала.

– Она вся красная и покрылась пятнами, – изрек Берти, подозрительно разглядывая ее.

– Ей нужно время, чтобы… привыкнуть, – объяснил Дориан. – Получилось так, что Гвен будет связана со мной… одному Богу известно, на сколько лет. Бедняжка. Она хотела помочь умирающему достойно прожить остаток дней… а теперь…

– А теперь выяснилось, что Кот страдает только от головных болей, – продолжила Гвендолин. – У него мигрень, Берти.

– Мигрень? – недоуменно заморгал тот.

– Да, дорогой.

– Как у тети Клары?

– Да, как у моей мамы.

– И у дяди Фредерика? И у прадедушки Мортимера?

– Да, дорогой.

– Ну, тогда… – Глаза у Берти подозрительно заблестели. – Я знал, что все будет в порядке, я же тебе говорил. Но должен предупредить. Кот, что не совсем в порядке. Прадедушка Мортимер бился головой о стену, так ему было больно. Зато мигрень еще никого не убивала. – Берти похлопал друга по плечу, энергично тряхнул ему руку, обнял Гвендолин и, отчаянно покраснев, выпалил:» – Боже мой, ребенок! Крестный отец! Мигрень!

Ну, я умираю от жажды.

С этими словами Берти заспешил к дому.

Час спустя Берти восстанавливал душевное равновесие в ванной, а Дориан, стоя рядом с женой, наблюдал, как исчезает за поворотом старая коляска мистера Эвершема.

– Нужно подарить ему другую, – заметил Дориан. – О людях часто судят по внешнему виду, и молодым врачам приходится нелегко, пока их признают. Роскошный экипаж говорит о процветании, а если люди считают, что врач популярен, то меньше сомневаются в нем.

– Ты обо всем подумал, – заметила Гвендолин. – Снова твоя привычка опекать людей, которая, по-моему, восходит к средневековью, когда хозяин замка должен был заботиться о подданных.

– Ошибаешься. Я всего лишь практичен. Эвершем будет слишком занят работой и строительством больницы, чтобы еще доказывать свою компетентность и ссориться с местными конкурентами.