Это было похоже на взрыв. Вихрь сиреневого пламени тотчас охватил ее со всех сторон, страшной болью полоснул по нервам. Все кругом было опутано сиренево-алыми нитями — как человек может переносить такую боль? Из бездны, объятой пожаром, на Эсме смотрели двое — одно сознание принадлежало человеку, а вот другое показалось ей чуждым, хотя одновременно было в нем что-то знакомое, что-то из прошлого. Эта чуждость внимательно наблюдала за каждым движением Эсме, словно дикая кошка, заслонившая котят от охотника, — стоит только сделать шаг, и…

Эсме чуть не упала, но ее поддержал один из матросов. Его грубые руки были словно каменные, хоть он и постарался не сделать ей больно. Крылан стоял по другую сторону стола.

— Вы должны были сказать, что он…

Слово «магус» она не произнесла, потому что человек-птица внезапно напрягся. Да, перед ней был небожитель, но даже ему не полагалось иметь двуликую душу… по крайней мере, Велин никогда не рассказывал о подобном, и в книгах ничего похожего ей не встречалось. Обе сущности переплелись так тесно, что невозможно было определить, где заканчивается человек и начинается чуждость. Они были вместе и врозь одновременно.

— А что, это стоит дороже? — Крылан поднял бровь. Его бирюзовые глаза смотрели не мигая. — Нет проблем, только назовите цену.

— Не говорите глупостей! — Эсме закашлялась. — Я… моих сил может на него не хватить! Вы хоть понимаете, что ему грозит, если я не справлюсь?

— А ты справься, девочка. — Крылья шевельнулись, на пол упало длинное черное перо. — Велин должен был заметить в тебе что-то… этакое, раз взял в ученицы.

Кулаки Эсме разжались; она закрыла глаза и попыталась выровнять дыхание. Неважно, кто они такие — хотя не догадаться, что перед ней пираты, могла бы только совершенная дурочка, — и неважно, что произошло. Окровавленный беспомощный магус лежал на ее столе — ничего подобного за прошедшие десять лет не случалось ни разу.

«Зеленого снадобья тут будет маловато…»

— Помогите мне, — попросила она вполголоса. — Там, в открытом сундучке, три флакона — зеленый, красный и черный. Возьмите красный… — Крылан только-только сообразил, что она обращается именно к нему, и с явной неохотой подчинился. Эсме приняла флакон и, прежде чем выпить снадобье, добавила: — Если вдруг я упаду… это вполне вероятно, так что будьте начеку… так вот, если я упаду и не поднимусь сама, заставьте меня выпить черный флакон, но не весь, а половину. Понятно? Не забудьте. Если я выпью больше, то умру, если меньше… — она покосилась на стол. — Ваш друг потеряет руку.

Крылан нахмурился, но ничего не сказал.

Красное зелье обожгло горло…

В отблесках сиреневого пламени кружились серые тени, их было пугающе много. Итак, она спасает головореза, у которого руки по локоть в крови, рискует жизнью ради него… но так и должно быть. Заступница не делает различий.

Должно быть, сейчас он полностью во власти серых теней — призраки, отблески душ тех, кого незнакомец отправил на встречу с Великим штормом, не упустят возможности поиздеваться всласть над своим убийцей.

Что ж, пора начинать.

Нужно было не просто смотать боль в клубок и зашить полотно там, где виднелись прорехи, — поначалу следовало спрясть нитку, а потом сесть за ткацкий станок.