Значит, Теоллу никто не похищал. Она сама, по глупости, попала в плен к Фаррету. Надо же, какое совпадение: тот мужчина и Фаррет — одно лицо. Представляю, каково было Теолле в него влюбиться, а потом узнать, кем он является на самом деле.

Так вот он какой, этот Фаррет… Теперь я хоть знаю, как он выглядит. И почему сон оборвался на таком месте? Что происходило с Теоллой дальше? А Фаррет действительно далек от добряка, совсем не такой, каким казался в прошлом сне. И на Теоллу зол до чертиков. Его тоже вон как перекосило, когда понял, кто она. Да уж, ситуация катастрофическая, если не сказать грубее… Но Теолла тоже хороша! Вот чего ее туда потянуло среди ночи? Дурочка влюбленная… Я бы, наверное, не осмелилась на такое безрассудство.

И еще одна вещь, которая стала ясна после этих двух снов: Теолла не любила Гарда, во всяком случае, как мужчину. Была привязана, испытывала благодарность, но не любила. Только знал ли об этом сам Гард? Или до сих пор пребывает в святой уверенности, что Теолла в него влюблена? Но что-то мне подсказывало, что нет. И если не знает наверняка, то догадывается. Иначе среагировал бы по-другому на тот злосчастный засос…

От всех этих мыслей и волнений разболелась голова, в висках запульсировало, словно в них вонзались горячие иголки. Стало душно, захотелось на воздух, окунуться в прохладу ночи… Но мне ведь запретили выходить, только в сопровождении. Вот черт! Разбудить Райму? Нет, не хочу… Пусть спит. Я только выгляну наружу, вдохну глоток свежего воздуха. Да и Эйдон говорил про несколько шагов, а я никуда отходить не буду, просто постою рядом с шатром пару минут, не больше. Иначе если этого не сделаю, то сойду с ума от головной боли и тошноты.

Я осторожно поднялась и прошла к выходу из шатра. Отодвинула полог и с наслаждением подставила лицо прохладному ветерку. Кругом стояла тишина, нарушаемая лишь тихим трещанием цикады и редким уханьем совы где-то совсем далеко. Между палатками горел небольшой костер, но из мужчин никого видно не было. Я немного осмелела и вышла из шатра. Осмотрелась, прислушалась: вроде все спокойно, ничего подозрительного. Зато воздух такой насыщенный, вкусный, прямо ложкой есть можно. И боль понемногу отступает… Я прикрыла глаза, наслаждаясь моментом. Как вдруг что-то неуловимо изменилось. Цикады замолчали, а воздух точно застыл.

— Это она… — пронесся шепот между деревьев. — Она…

— Наша… — словно кто-то дохнул мне на ухо.

Я резко отпрыгнула и развернулась: никого. А в следующий миг снова шепот над ухом:

— Наша…

Сердце захлебнулось страхом. Я бросилась к палатке, но кто-то невидимый схватил меня за ногу и потащил в обратную сторону, к лесу, из которого стали выступать жуткие бесформенные тени. У меня наконец прорезался голос, и я едва не оглохла от собственного визга.

— Теолла! — раздался позади голос Эйдона.

Я не могла видеть его, зато ощутила, как вокруг в мгновение ока похолодало, до звенящего мороза, а в следующий миг меня обогнал снежный вихрь, затем еще один, над головой просвистело серебристое копье, белая вспышка резанула по глазам — и моя нога получила желанную свободу. Я упала навзничь, тяжело дыша.

— Наша… — прошелестело обозленное еще где-то между деревьев.

А затем все исчезло, будто и не было, и мир вновь наполнился прежними звуками.

ГЛАВА 7

Роун Фаррет

— Она остановилась на самой границе с Пустошью. — Фаррет расхаживал по комнате, нервно поглядывая на карту. — На ночь! Что она там забыла? Она совсем с ума сошла?

— Мне вообще непонятен ее маршрут.