Чтобы не поддаться искушению, он сунул руки в карманы. Будет нелегко защитить Эмму от самой себя. Она смела, упорна и упряма как осел. Зак помнил, как она, еще не умея плавать, бросилась в озеро Шерраби, чтобы спасти тонущего котенка. В тот раз он оказался рядом и вытащил ее. Но сейчас он не мог придумать никакого другого плана спасения, кроме ее похищения и тайного вывоза в Англию.

И все же он спасет ее, хочет она того или нет.

— Эмма, — рассудительно начал Кент (впрочем, не слишком надеясь на то, что она послушается), я не хочу, чтобы ты занималась этой работой. Это слишком опасно. Ты можешь с таким же успехом зарабатывать деньги, сидя в кабинете.

Эмма обернулась и взяла чайник.

— В кабинете я сижу тоже… Хочешь кофе? — Она посмотрела на часы. — Или предпочитаешь поесть?

Зак тяжело вздохнул.

— Я ел, но кофе с удовольствием выпью… Однако больше всего я хочу, чтобы ты посмотрела в лицо фактам.

— Каким фактам? — Эмма наполнила чайник.

— Например, тем, что у тебя на левой щеке синяк, а на костяшках правой руки ссадина.

— Это пустяки. Видел бы ты остальное… Правда, сейчас уже почти все зажило.

Этого Зак уже не вынес.

— Эмма! — прорычал он, засовывая в карманы стиснутые кулаки, чтобы не пустить руки в ход. — Пожалуйста, немедленно поставь чайник и посмотри на меня!

Эмма послушно опустила чайник и подняла лицо. Ее выражение было столь бесхитростным и безыскусным, что Зак с трудом сдержался.

— Ладно, — сказал он. — Хватит. Ты пообещаешь мне и поклянешься всеми святыми, что отныне будешь работать в кабинете или не будешь работать вовсе?

— Я думала, ты хотел, чтобы я работала, — ответила Эмма, проводя рукой по своей безукоризненной прическе.

— Хотел. И хочу. Но я никогда не имел в виду работу, которая заставит тебя рисковать жизнью.

— Ты занимался такой работой много лет. И занимаешься ею до сих пор.

— Ты забываешь об одном, — проворчал Зак, не подумав о том, как могут подействовать на Эмму его слова. — Я мужчина.

Далеко внизу началась какофония гудков. Очередная пробка…

— Я не забыла, — сказала Эмма и прижалась спиной к раковине. — К чему ты клонишь, Зак?

Зак махнул рукой на здравый смысл и ринулся напролом.

— К тому, что я этого не потерплю. Либо ты согласишься заниматься нормальной безопасной работой, как другие женщины, либо…

— Либо что, Зак? — Голос Эммы был негромким, но в нем таилось предупреждение.

— Либо ты пожалеешь о своем упрямстве.

Увидев ее вздернутый подбородок и впившиеся в раковину пальцы, Зак понял, что избрал неверный подход. Подход, который заставит ее упереться всеми четырьмя копытами и сделать наоборот.

Но он уже не мог остановиться и по-прежнему вел себя как викторианский отец. Черт побери, он и ощущал себя викторианским отцом! Во всем был виноват этот синяк. Это означало, что до тех пор, пока он не придумает что-нибудь другое, у него остается только один выход.

— Что ты замышляешь? — спросила Эмма, еще крепче впиваясь в раковину.

Зак мрачно усмехнулся. Она знала его почти так же, как он ее.

— Ничего. У тебя есть какие-нибудь планы на вечер?

Эмма захлопала глазами.

— Я хотела посмотреть телевизор и пораньше лечь спать.

Он кивнул.

— Отлично. Это мне вполне подходит.