-  Молчи! - сердито шипела я, почти задыхаясь от близости благоухающего мускусом козла.

    Подлый Оська сдавленно мекал сквозь забитый ему в пасть кукурузный початок и пребольно лягался, пытаясь сбросить душный мешок.

    -  Так ведь кусаются же! - таким же недовольным шепотом виновато оправдывалась Стаська, грациозно почесывая в подмышке и томно сморкаясь.

    -  Терпи! - в свою очередь огрызалась я. - Мне тоже несладко!

    По моим подсчетам, все складывалось более чем удачно. Никодим должен прибыть с минуты на минуту, да и батюшка-князь уже где-то на подходе. И в этот самый момент щеколда сарая тихонько приподнялась. Через порог перешагнула грузная фигура волхва, до пят укутанная в эксклюзивный плащ.

    -  Ты здесь, радость моя? - вопросил сопящий и тяжело отдувающийся Никодим, не привыкший к дальним пешим прогулкам. - Это я, твой герой, твой черный плащик!

    -  Здесь! - в голос возопила до полусмерти заеденная комарами королевна, в данную минуту совершенно позабывшая о надвигающейся угрозе своему девству и имевшая единственное страстное желание - побыстрее избавиться от домогательств настырных кровососов. - Иди же ко мне скорее!

    Никодим засопел еще громче и растерянно огляделся в поисках лестницы, ведущей на сенник. Лестница отсутствовала.

    Я озаренно хлопнула себя по лбу и тихонько выругалась. Ну надо же, какая невезуха! К гадалке не ходи, и так все яснее ясного - лестницу унес наш старательный подельник Михась,…цать минут назад подсаживавший на сеновал меня, Стаську и козла. Конопатый оруженосец всегда отличался самым закоренелым педантизмом и имел вымуштрованную привычку все ставить на свои места.

    Никодим приуныл.

    -  Да как же идти-то? - с обидой на судьбу озадачился он, нервно теребя плащ.

    Не стоит во всем винить Стаську, доведенную комарами почти до истерики. Ведь ко мне, напуганные козлиной вонью, они и на метр не приблизились, зато с остервенением набросились на молодое, призывно оголенное тело.

    -  Ой, моченьки моей больше нет, щаз умру! - знойно взвыла до волдырей искусанная Стаська, ужом вертясь на завлекательно шелестящем сене. - Сил не осталось терпеть!

    Услышав подобное откровенное признание, Никодим принял его на свой счет и бурно возликовал. Предвкушая, какие неземные блаженства ожидают его наверху, он споро отбросил за плечи широкий плащ и, эротично посверкивая голыми ягодицами, схватил корзину, водрузил на нее ведро, потом ящик, а затем еще какой-то подвернувшийся под руку хозяйственный скарб. Торопливо составив неустойчивую импровизированную лесенку, волхв начал бодро карабкаться наверх, подбадривая стонущую и повизгивающую Стасю воплями о приближающемся спасении. Между тем злые духи (сиречь комары) доставали королевну все пуще, извлекая из ее горла поистине невероятные рулады. Толстая рука волхва уже показалась над краем сенника, как неожиданно шаткая конструкция предупредительно скрипнула, качнулась и рассыпалась, словно карточный домик. Никодим обреченно взвыл, ощутив, что летит, а плащ за его плечами неожиданно распахивается и наполняется тугими потоками свистящего в ушах воздуха…

    То, что произошло дальше, запечатлелось в моей памяти навсегда!

    Дверь сарая широко распахнулась, и в него торжественно вступил не совсем трезвый батюшка, дипломатично пропуская вперед двух монументальных, угольно-лоснящихся канагерийских послов. В тот же миг их барабанные перепонки чуть не лопнули от рвущего душу мужского крика, а на хорошо утоптанный земляной пол, прямо перед носом остолбеневших от неожиданности чернокожих гостей, обрушился здоровенный полуголый волхв - жутко поблескивая белками закаченных под лоб глаз.