Мистер Харпер промолчал, не собираясь принимать решение без комиссара.

Тот уничтожающе глянул на Лейни.

– Но это не слишком прилично. Как вы себе это представляете? Незамужняя учительница начальной школы, которая… э…

– Беременна, – докончила предложение Лейни. – Да я тоже не ожидала, что это случится, но дело обстоит именно так, и я все равно хочу остаться здесь. Семестр только что начался, а у меня в программе столько интересного! Я люблю своих учеников, и они это знают. Думаю, что и они отвечают мне взаимностью. У меня прекрасные рекомендации с места прежней работы в Талсе. Я всегда могу вернуться туда.

Втайне она в этом сомневалась, но звучало вполне убедительно!

– Если вы меня уволите, придется срочно искать новую учительницу, а у нее может не оказаться моего разностороннего опыта и эрудиции. Даже если вы найдете достойную замену, ученикам понадобится время, чтобы адаптироваться. А у них экзамены на носу.

Она глубоко вздохнула.

– Я знаю, это необычно. И понимаю ваше сложное положение. Но я квалифицированный преподаватель. И это должно быть вашей главной заботой.

Как оказалось, она была права.

Посовещавшись с глазу на глаз, они вошли в классную комнату, где она прикрепляла постеры с космическим шаттлом на доску объявлений. Оба широко улыбались.

– Конечно, вы можете остаться, мисс… гм… То есть я хотел сказать, миссис Маклауд, – объявил мистер Харпер, энергично тряхнув ее руку. – Если кто-то спросит, мы просто перескажем ваши слова. Вы временно разъехались с мужем.

Она уже хотела поправить его на предмет «временно», но передумала. Ей удалось зайти так далеко. Если они так оптимистично приняли версию несуществующего мужа, это их проблема.

Лейни легла на диван и подняла ноги на подлокотник. Какое блаженство! В школе приходилось проводить на ногах почти весь день.

Она улыбнулась и провела рукой по набухающему животику. Учеников очень заинтересовал вопрос появления будущего младенца. Они постоянно просили разрешения коснуться живота. Иногда платье мусолили до тридцати пар липких влажных ладошек одновременно. Но ей это нравилось. Потому что она любила малыша.

У нее были нерешенные дела. Сегодня прибыло письмо от доктора Тейлора с извещением, что все счета оплачены. Ошибка, которую необходимо исправить. У нее записано, что она должна ему еще триста долларов. Но это потерпит до завтра. Как чудесно знать, что можно не шевелиться, никуда не идти.

С довольным вздохом она посмотрела в сторону камина. И затаила дыхание. Было в его свете что-то завораживающее, тревожно-знакомое. Мягкий, золотистый, рассеянный…

Она быстро зажмурилась, прижав руку к колотившемуся сердцу. Но картина по-прежнему стояла даже за сомкнутыми веками.

И вдруг она вспомнила. Вспомнила все! Память накатила на нее гигантским валуном.

В сознании вдруг стали всплывать разрозненные образы: вот она вошла в кабину лифта, а двумя этажами ниже появился он. А потом – темнота. Авария была такой же жуткой в воспоминаниях, как и наяву, и она услышала собственный жалобный плач.