Сквозь дым почти ничего не видно, но мне, как и всем остальным агентам, известно расположение помещений: я видела чертеж этого этажа. Я вдыхаю чистый кислород из баллона, продвигаясь вперед в густом дыму. Концентрирую свое внимание на полу, особенно сильно пострадавшем от огня. Обугленные обрывки газет валяются повсюду и порхают в воздухе, словно конфетти и серпантин после торжественного проезда знаменитости по улицам города, которыми с высоких зданий осыпают кортеж машин. Идти по этому дому сразу после пожара небезопасно, но я не первый и даже уже не десятый человек, который в него зашел. Стоять в стороне и терпеливо ждать — это не по мне. Я знаю, что, если буду продолжать идти прямо по главному коридору, мимо кухни и мимо спален, я выйду к двери подвала.

Я нахожу эту дверь и открываю ее. На лестнице, ведущей вниз, в подвал, дыма нет. Я начинаю спускаться по лестнице. «Там уже с десяток агентов, не меньше, — говорю я себе. — Каким бы крутым ни был наш субъект, он не сможет справиться с десятью агентами. Правильно?»

Я дохожу до конца лестницы и поворачиваюсь. Основная часть подвала не до конца приведена в порядок: мрачные бетонные стены и полы. Я вижу тут водяной отопительный агрегат, установку для умягчения воды, стиральную машину и сушильный аппарат в одном углу, а еще скамью для занятий со штангой гантельного типа и гири — в другом.

А дальше виден длинный коридор с дверями по обе стороны. Агенты резко открывают каждую из них и забегают в помещения, держа оружие перед собой. До меня доносятся крики «ФБР!» и «Федеральные агенты!». Я снимаю противогаз и продвигаюсь вперед по коридору по мере того, как агенты проверяют одну комнату за другой.

— Везде чисто! — кричит один из агентов Буксу.

Тот кивает и разочарованно смотрит по сторонам. Когда он замечает меня, у него уже нет моральных сил на то, чтобы выразить недовольство. Он просто пожимает плечами. Весь дом, включая первый этаж и подвал, уже проверили.

«Куда ты подевался, Уинстон Грэм?»

Я иду обратно в основную часть подвала — туда, где находятся бытовая техника и спортивные снаряды. Там в углу я замечаю серый металлический шкаф высотой почти с меня, с двумя дверцами и висячим замком, который не закрыт, а просто висит на одной из петель.

Для такого педантичного человека, как Уинстон Грэм, это почти официальное приглашение.

— Сюда! — кричу я. — Посмотрите здесь!

— Отойди, черт возьми! — бурчит Букс, хватая меня за руку и отдергивая назад.

Затем он поспешно показывает пальцем на шкаф. Агенты приближаются к нему со всех сторон. Один из них снимает с петель замок. Затем агенты одновременно хватаются за ручки дверей и распахивают их.

Внутри шкафа все так же, как и в любом другом шкафу. Три полки, две из которых абсолютно пустые. На третьей — центральной — что-то лежит.

Небольшая стопка листов бумаги.

Обвязанная фиолетовой тесемкой.

— Это, черт возьми, что такое? — спрашивает Букс, подходя к шкафу и бросая взгляд на верхний лист. — Что это еще за «сеансы Грэма»?

92

Уже светает, небо над нами светлеет, предвещая наступление дня, но пока еще довольно темно. Мы едем по шоссе в обратную сторону, сидя в крытом грузовике спецназа, используя пол кузова в качестве стола и раскладывая на нем листки обнаруженной стопки. Напечатанный на них текст содержит размышления серийного убийцы, которые сам он назвал «сеансы Грэма». Они все пронумерованы — в общей сложности их двадцать два — и датированы. Похоже, он записывал свои разглагольствования на один из тех современных высокотехнологичных диктофонов, которые автоматически преобразуют звучащие слова в печатный текст.