— О-о, ну тогда мне пора идти, — говорит Деметрио, подходя к лифту и нажимая на кнопку. — Был рад тебя видеть, старина. Послушай, у меня там через пару дней будут кое-какие дела. Можно мне будет туда заглянуть?

— Конечно, — говорит Денни. — Еще раз спасибо, Джимми.

Деметрио бросает на меня долгий взгляд.

— Что этот монстр будет делать теперь, Эмми? Каково ваше предсказание?

Я вытираю правую руку о джинсы. Лифт тренькает, останавливаясь на нашем этаже.

— Мы зароем его в землю — таково мое предсказание, — отвечаю я.

Губы Деметрио кривятся в усмешке.

— Не стоит его недооценивать, — говорит он, заходя в лифт.

103

Когда самолет, на котором летим мы трое — Мэри, Денни и я, — приземляется в аэропорту Портленда, нас встречают несколько сотрудников ФБР на автомобилях и проливной дождь. Мы выходим из самолета и поспешно садимся в один из автомобилей, после чего водитель — агент по фамилии Гетти из питтсбургского отделения ФБР — увозит нас с территории аэропорта.

Мэри смотрит в покрытое дождевыми каплями окошко.

— А правда, что никто не знает, где мы сейчас находимся? — спрашивает она меня.

Я смотрю на нее.

— Мы приняли все меры предосторожности. Наше местонахождение известно только четырем охраняющим нас агентам, мне, вам и агенту Букмену.

— Только этим людям? И больше никому?

— И больше никому. Попытайтесь расслабиться. Вам ведь сложно сидеть тихонько, не так ли?

— О-о, вы правы, сложно, — отвечает она. — Мой папа говаривал, что я никогда не перестаю двигаться, все время что-то делаю. Он говорил, что я как пчелка. Когда он проходил мимо меня, то начинал жужжать — «ж-ж-ж-ж-ж»…

Наш автомобиль проезжает мимо билетных касс аэропорта. Мэри отворачивается от окна и опускает голову. Она пытается выглядеть расслабленной, но нельзя не заметить, что она боится.

Как-то странно видеть то, как она трусливо пригибается, потому что ее физические данные впечатляют: немного выше меня ростом, мускулистая, похожа на профессиональную спортсменку — велосипедистку или бегунью. (Она сказала мне, что занятия физическими упражнениями помогли ей справиться с алкоголизмом, поскольку они заменили собой попойки.) У нее простенькая стрижка, волосы светло-каштановые, прямые, заправленные за уши. Я не могу оценить, насколько симпатично ее лицо, потому что после перенесенных побоев оно в ужасном состоянии: множество синяков, какие-то пятна, большая шина на носу. Бинты, удерживающие шину, похожи на взлетно-посадочную полосу, тянущуюся через центр ее лица.

Дождь вовсю поливает автомобиль. Мы выезжаем на шоссе. Я надеюсь, что Мэри вскоре успокоится. Возможно, даже уснет.

— Никто больше не знает, где мы находимся? — снова спрашивает она. — Только четыре охранника, агент Букмен, вы и я?

— Совершенно верно, Мэри. Клянусь.

— Он не сможет меня разыскать, правда? — Она впивается в меня взглядом.

— Думаю, что не сможет, — говорю я. — Мы принимаем должные меры предосторожности.

Слева нас обгоняет какой-то автомобиль повышенной проходимости, и Мэри опять пригибается, скрывая свое лицо. На этот раз она замечает, что я обратила на это внимание.

— Извините, — говорит она.

— Вы изводите себя. — Я кладу ладонь на ее руку. — Никто не знает, что вы здесь. Клянусь.

Мы, как и планировалось, въезжаем в Кэннон-Бич, штат Орегон, под прикрытием ночи и движемся по узкой улице менее чем в пятидесяти ярдах от Тихого океана.