– Я не осматривал тело.

– Ты прикасался к нему?

– Нет. Я только посмотрел на нее. – В целом это правда. – А что?

– Рука, – продолжает Бирк, как будто бы он меня не слышит. – У нее было что-то в руке?

Я колеблюсь с ответом и сажусь на край кровати.

– Я не помню.

– Не ври. У нее было что-нибудь в руке?

– Да.

– Ты прикасался к этому предмету?

– Что?

– Я спрашиваю, ты прикасался к тому, что у нее было в руке?

– Нет.

– Ты уверен?

Вопрос несколько удивляет меня.

– Да, – отвечаю я. – Уверен. А что?

– Спасибо. – Он вздохнул. – Это всё.

Когда Бирк заканчивает разговор, я остаюсь сидеть с телефоном, прижатым к уху. Голова кружится, я пытаюсь сжать кулаки, но у меня не получается. Способность делать выводы никогда не была моей сильной стороной, я всегда слишком медленно и нелогично рассуждал. Вместо этого я блуждающим взглядом обвожу квартиру в поисках знаков чужого присутствия. Я уверен, что они существуют, что они прямо передо мной. Просто они не очевидны. Или просто я параноик. Снова гляжу на лампу в ванной комнате. Она вполне могла быть зажженной, когда я уходил. «Собрил» начинает действовать, в висках гудит. Ничего не происходит, и я открываю балконную дверь и прикуриваю сигарету.

Фамилия. Мне нужна ее фамилия. Это был бы еще один шаг вперед. Я звоню операторам на Кунгсхольмсгатан, и меня соединяют с комнатой Бирка, а потом переключают на его мобильный. Он принадлежит к тому типу полицейских, что отвечают на звонок, называя только свою фамилию.

– Это я, Лео.

– Правда? Лео, я еще не обедал, и у меня нет вре…

– Ребекка, – говорю я. – Ее звали Ребекка, с двумя «к», я думаю.

– Да, Ребекка Саломонссон, – вопросительно проговаривает Бирк. – Ты думаешь, мы этого не знаем?

– Хорошо, – отвечаю я. – Я всего лишь хотел предоставить вам всю информацию.

Думаю, он прекрасно понял, что я обманул его, но ничего не сказал. Ребекка Саломонссон. В ванной комнате я достал бритвенный станок и заглянул в зеркало, поразившись тому, насколько бодрым и живым был мой взгляд. Как будто туман рассеялся и вырисовалась новая цель.

Первым и самым важным уроком, который я получил в мою бытность патрульным, стали контакты с людьми. Наркоманы, проститутки, подонки из сферы организованной преступности, подростки из пригородов, прожженные грабители, сидевшие на ступеньках наркодиспансера каждое утро. Пара знающих людей способна дать для расследования полезной информации больше, чем три сотни посторонних. Вся штука в том, чтобы уметь их распознать, и в этом я действительно хорош: я умею отделять нужных людей от бесполезных. За это качество особо не любят, но таков уж я есть.

От патрульной службы я перешел в отдел по оружию в качестве ассистента при городской полиции Стокгольма, где начал заниматься тяжкими преступлениями. Там я и встретил комиссара Чарльза Левина. В течение нескольких лет мы проработали бок о бок, и он научил меня в полицейском ремесле большему, чем кто-либо другой. Левин наблюдал, как я постепенно превращался в ловкого инспектора, а также зарождение и гибель наших отношений с Сэм.

На улице Щепмангатан, 8, в Старом городе, где живет Левин, крапает дождик, и опавшие листья кружат в воздухе. Везде чувствуется наступление осени. На доме возле подъезда кто-то белым начеркал «Я ЗНАЮ, ЧТО ПРОИГРАЛ», и каждая буква – размером с человеческое лицо.