— Об этом я лучше умолчу. Но сейчас я являюсь членом «Африканербонда», организации-преемницы. Как вам, без сомнения, известно, я занимаюсь журналистикой и имею профессиональный интерес к языку африкаанс и его роли в современной Южной Африке.

— А что насчет «Лагербонда»?

В этот момент Хавенга подносил кружку с кофе ко рту, и она замерла буквально в миллиметре от губ.

— Вы член «Лагербонда»?

Хавенга пришел в себя, опустил кружку и вытянул губы.

— «Лагербонд»? Интересное название. Хотя раньше я его не слышал.

— А насчет операции «Дроммедарис»?

Хавенга медленно покачал головой, сжав губы.

— Благодарю, что уделили мне время, профессор. Я узнал все, что хотел.

Хавенга поставил кружку на стол и поднялся.

— Не понимаю, как именно. Я представлению не имею, о чем вы говорили.

Кальдер улыбнулся:

— Нет-нет, вы помогли. Поверьте, вы очень помогли.

После ухода Кальдера Хавенга не находил себе места. Он расхаживал по гостиной, прокручивая в голове всю беседу. Он ни разу не проговорился, так ведь? Но Алекс Кальдер думал иначе. Хавенга был поражен, как много событий тому удалось связать вместе. Смерть Марты потрясла его тогда, и даже сейчас, восемнадцать лет спустя, при мысли о ней его глаза затуманились. Самое забавное, что ни он, ни Виссер, ни «Лагербонд» не имели к ней ни малейшего отношения. Как жаль, что он не мог так и сказать об этом Кальдеру — слишком много было поставлено на карту.

Он взял трубку и набрал номер.

— Андрис? Это Дэниел. Я встревожен…

23

Вернувшись в Кейптаун, Кальдер заказал билет на вечерний рейс в Йоханнесбург. Не вызывало сомнений, что Хавенга лгал о встрече с Виссером и Корнелиусом и что он был отлично осведомлен о «Лагербонде». Кальдер решил отправиться к Андрису Виссеру по адресу, которым его снабдил Джордж Филд, — на ферму возле Претории.

Перед отъездом он позвонил Ким. Она решилась поговорить с Тоддом, и тот был шокирован самой идеей, что Корнелиус мог брать деньги у «Лагербонда». Он в это не верил, но собирался спросить об этом у отца без обиняков. Кальдер этого не одобрил и попросил Ким отговорить мужа. Она обещала сделать все возможное.

Намерение Тодда встревожило Кальдера. Если сначала Ким и Тодд действовали, как считали нужным, то теперь Кальдер считал, что у него не меньше прав определять, как повести себя с Корнелиусом. Его сестра потеряла ногу, а он рисковал жизнью в Южной Африке. Кальдер считал большой ошибкой раскрывать свои карты на данном этапе. Но, находясь так далеко, он мало что мог изменить.

Самолет приземлился в Йоханнесбурге около восьми вечера. Алекс взял напрокат машину, добрался до Претории и устроился в гостинице в Аркадии, где жили в основном дипломаты. На следующее утро он направился на поиски фермы Виссера.

В отличие от зеленой и гористой местности Кейптауна, равнина здесь была желтой и практически плоской. На сколько хватает глаз, кругом простирались иссушенные зноем пастбища, на которых яркими пятнами выделялась сочная зелень ферм.

Ферма Виссера стояла немного в стороне от дороги, соединявшей крошечные деревни. На вид она была больше соседних, с солидным домом и внушительным укрытием для скота. Вдоль дороги и по всему периметру ферма была обнесена изгородью, внутри которой шла еще одна, высотой в двенадцать футов, из колючей проволоки, освещавшаяся прожекторами. Металлические таблички предупреждали о вооруженной охране, собаках и о том, что по проволоке пропущен ток. Кальдер бы не удивился, увидев предупреждение о минном поле.

Он открыл ворота и поехал к дому. После беседы с профессором Хавенгой он чувствовал себя достаточно уверенно перед встречей с отставным чиновником, но ожидал увидеть здесь живописное сельское жилище, а не укрепленное поместье, больше напоминавшее военный лагерь.