– Спасибо вам большое. Эта вещь мне дорога как память – когда то отец подарил.

Приветливо кивнув Майе, Элеонора Петровна садится в машину и заводит двигатель. Синяя «Мазда», мигнув огнями, выезжает со двора, Майя собирает шланг и прячет в специальный шкафчик, который запирает на ключ. У нее есть ключи от всех подъездов этих двух домов, и от чердаков, и от подвалов – так же, как от калитки и ворот в этом дворе.

– Доброе утро, Денис Альбертович.

Малышев, молодой и очень красивый мужчина, заметно торопится. Майя знает его жену – это та самая Мила, что устроила ей подработку.

– Доброе.

– Денис Альбертович, я тут ключи нашла…

– Ключи!

Малышев затормозил бег и наконец взглянул на Майю. Его невероятно синие глаза обрамлены длинными густыми ресницами.

– Связка?! Пять ключей и серебряный брелок на цепочке?

– Вот. – Майя протягивает ему ключи.

– Где вы их нашли?

– Под скамейкой около подъезда, подметала, а они там… Николай Николаевич сказал, что это, возможно, ваши, вот я и решила подождать…

– Спасибо. Как вас…

– Майя.

– Да, Майя, простите, никак не запомню, конечно же, Мила говорила… Вы меня просто спасли. Вы даже не представляете, что сделали. Видимо, ключи выпали из кармана, когда я вчера доставал сотовый, дурацкая привычка, знаете ли, все таскать в карманах… я вечером обнаружил пропажу, все перерыл, а они здесь! Вы меня спасли!

– Ничего такого. Нашла связку да подождала, чтоб отдать. Тоже мне подвиг…

– Погодите. – Малышев замешкался, шаря по карманам. – Вот… деньги, возьмите. Я очень признателен.

– Спасибо, не надо. – Майя подняла совок и уложила его на дно тележки. – Нашла – отдала, платить не за что. Удачного дня, Денис Альбертович.

Майя тащит тележку со двора, едва сдерживая слезы. Она и сама не знает, отчего ей хочется плакать – от обиды, хотя ничем ее не обидел этот красивый холеный мужчина, или просто от нахлынувшей вдруг жалости к себе…

– Я не встречал в природе жалости к себе,

Любая птица, коли с древа упадет, закоченев от стужи, –

Не испытает жалости к себе.

Майя очень любит фильм «Солдат Джейн». Ей все равно, что его раскритиковали какие то пресыщенные критики – этот фильм для нее как руководство к действию и утешение. Множество раз она смотрела его, и строки из Лоуренса, произнесенные шефом Аргайлем, всегда трогали ее до глубины души. Наверное, и Николай Николаевич, и Элеонора Петровна, и красивый синеглазый Малышев – все они страшно удивились бы, узнав, что ей известно, кто такой Лоуренс, но никто не должен слишком пристально вглядываться в нее. И все равно обидно почему то. Не всегда, но сегодня…

На соседнем участке полиция оцепила мусорные баки, там суетятся люди. Светка что то рассказывает полицейскому, Майя с удивлением замечает, что Николай Николаевич до сих пор там, стоит и разговаривает с каким то человеком. Майя избегает смотреть в ту сторону, хотя и понимает, что если совсем не смотреть, это будет выглядеть подозрительно, и пусть на нее никто не обращает внимания, она старается вести себя так, как будто не знает, что там труп.

– Майя! – Николай Николаевич закончил разговор и направился к ней. – Уже закончили?

– Да. А что…

– Там? Человека убили, сбросили в бак.

– Бомжа, что ли? Я их тут почти всех знаю в округе.

– Нет, не бомжа. Вы плакали?

– Нет, что вы, Николай Николаевич! С чего бы мне плакать! Это я умылась из шланга маленько – пыльно очень, испачкалась.