– Что?! Нет! – вскрикивает сестра, накрыв лицо ладонями.

Эля заплакала, а я её обняла и попыталась утешить.

– Не плачь, малышка, ты будешь счастлива. На тебе важная миссия, – мама встает с кресла и обнимает сестру, затем обнимает нас обоих. – Ты спасешь наши жизни, ты должна это сделать, Эля, должна…

Вот и все.

Сестру просто поставили перед фактом.

У нее нет выбора, и она согласилась.

Глава 4

Спустя несколько дней

– Эля, – я настойчиво стучу кулаком в дверь, застыв напротив комнаты сестры.

Она открывает дверь лишь спустя минуту.

– Ты умерла что ли? – бранюсь, топнув ногой, когда она в коем то веке появляется передо мной в проходе.

Боги, что с ней?

Вся красная, как вареный рак, неряшливая. Её волосы растрепаны, а халат помят и висит на ней как половая тряпка.

Не леди, а мочалка какая то, которой унитаз мыли.

– Что ты там делала? Почему не открывала? Не могла до тебя достучаться.

– Я э это… да я п просто… в ванне была, не слышала, – заикается.

Эля пытается плотно закрыть дверь, не пуская меня на территорию комнаты, но я со всей силы толкаю дверь ладонью и вхожу.

Тщательно осматриваю спальню, морща нос.

– Ну и бардак…

– Да, бардак! У меня депрессия, чтоб ты знала, – шипит сестра, размахивая руками.

– Давай заканчивай депресовать, мы всё равно ничего не можем изменить. Если ты не выйдешь замуж за Айдарова, нас всех убьют. Убьют также, как убили… – сглатываю болезненный ком в горле. – Мухтара.

– Да плевать мне на этого пса, не утрируй!

– Не смей так говорить! Мухтар бросился под пулю, спасая нас, когда бандиты вломились в наш дом, угрожая расправой…

Сестра молчит, напрягая челюсти, нервно поправляет на себе мятый халат. Её соски торчат под тонкой, шёлковой тканью. Я догадываюсь, что под ним ничего нет. Она абсолютно голая.

Если у сестры депрессия, то почему она возбуждена?

Или мне просто показалось, ведь здесь холодно.

Я читала, что, если женщина испытывает возбуждение, то её соски набухают и становятся твердыми. К сожалению, это всего лишь факт из учебника по половому созреванию, который я читала в академии будущих леди. На практике такого я еще не испытывала – нам строго запрещено контактировать с мужчинами.

Мне двадцать. Я не знаю, что такое возбуждение, тем более, не знаю, что такое оргазм. Радости секса, минет…

Чёрт, зачем я сейчас об этом думаю?

Разумеется, я примерно представляю, что это такое, но не точно, я ведь еще никогда не оставалась наедине с мужчиной. Такие правила, такое воспитание.

Мы должны оставаться никем не тронутыми, чистыми, неопытными. Только что приготовленным гипсом, из которого впоследствии слепят красивую скульптуру. Такую скульптуру, которую пожелает видеть скульптор.

Именно таких девушек ценят богатые мужчины из нашего общества.

Наши мужья станут теми самыми скульпторами и будут лепить из нас всё, что пожелают… Только они имеют права нас учить прелестям половой жизни. Так говорит нам мама, а она – опытная женщина. Она считает, что мужчины испытывают экстаз, когда во истину чем то владеют, становясь первооткрывателями. Тем, что до них еще никто не владел. Как в бизнесе, так и в сексуальной жизни.

Не хочу сейчас скандала. Не буду спорить с Элей, на кону важное событие – её замужество. Надо её пожалеть, поддержать, посочувствовать. Она спасет нашу семью от банкротства и от бандитов.

Вздохнув, я начинаю наводить порядок в комнате – подбираю с пола разбросанные вещи и кладу их на свои места.