В трубке раздался угрюмый голос, представившийся Гэри Трентом, младшим сержантом полицейского спецназа, отвечающим за Портсмут, Дарем и прилегающие территории штата Нью-Гемпшир. Он сообщил Дарби, что на севере срочно требуется ее присутствие и что за ней уже выслали машину, которая доставит ее в аэропорт Логан.

Дарби сказала ему, что не держит спецназовскую форму дома, поэтому у нее с собой только оружие.

— Не волнуйтесь, — буркнул Трент. — Мы обо всем позаботились.

С этими словами он бросил трубку.

Немногословность звонившего нисколько не удивила Дарби, как и то, что он не стал объяснять, где и зачем она понадобилась. Спецназ никогда ничего не объяснял по открытой связи. Она выключила телевизор и направилась в спальню собираться. Пять минут спустя в ее квартире раздался звонок, и, подхватив на плечо спортивную сумку, она по узкой крутой лестнице помчалась к входной двери.

Внизу ее ожидал тощий бостонский полицейский, похожий скорее на подростка, в честь Хэллоуина вырядившегося копом. Он представился Тимом и сказал, что ему приказано отвезти ее в Логан, откуда частный вертолет доставит ее непосредственно в Нью-Гемпшир. Было ясно, что Тимми велели поторапливаться. Он включил мигалку и под вой сирены в рекордное время домчал ее до аэропорта.

Интересно, как в бостонской полиции отнесутся к тому, что ее привлекли к спецназовской операции? Три месяца назад ее временно отстранили от работы в службе расследования преступлений, отделе особого назначения, имеющем дело с преступлениями, связанными с насилием. Службу временно, а может, и навсегда расформировали в связи с убийством комиссара бостонской полиции Кристины Чадзински. Сейчас, в вертолете, ей вдруг вспомнилась та ночь в заброшенном гараже, в который ее привезли похитившие ее копы. Один из них был федеральным агентом, а второго, детектива Арти Пайна, она знала с детства, потому что он был близким другом ее покойного отца. Эти люди собирались ее пытать. Дарби убила обоих, а выбираясь из гаража, в одном из примыкающих к нему помещений обнаружила Кристину Чадзински. Комиссар полиции сидела за старым столом, держа в обтянутых латексом руках пистолет. Дарби запомнилось промелькнувшее на ее лице удивление. «Ты должна быть мертва», — говорили ее глаза. Вслух она произнесла: «Я помогу тебе выпутаться из этой ситуации. Если ты правильно распорядишься выпавшей тебе картой, на тебя будут смотреть как на героиню».

О смерти Чадзински Дарби можно было не волноваться. Офицерам из Отдела внутренних расследований она сказала, что комиссара убил Арти Пайн. Разумеется, она предварительно позаботилась о том, чтобы место преступления выглядело соответствующим образом. Услышав запись того, как Чадзински хвастается своими методами коррупции, ребята из Отдела внутренних расследований сняли с Дарби все подозрения. Но у нее осталась другая, более насущная проблема — полиция Бостона. Там считали, что она совершила смертный и ничем не смываемый грех — вывесила грязное полицейское белье на обозрение широкой общественности. Вот что волновало ее больше всего: почему так затягивается судебное разбирательство? Если ее восстановят на работе, во что несокрушимо верил ее адвокат, то те, кто займет место Чадзински, все равно найдут способ ее наказать. К примеру, они могли бы запереть ее в лабораторию и заставить обрабатывать анализы или заряжать в систему данных образцы ДНК. Одним словом, утопить ее в одуряюще нудной работе, обычно поручаемой лаборантам-новичкам.

Вертолет жестко приземлился на поле. Дарби расстегнула ремень безопасности, сгребла тяжеленную сумку, распахнула дверцу и выпрыгнула в прохладу сентябрьской ночи. Пригибаясь от вихря, поднимаемого ритмично вращающимися над головой лопастями, она побежала к виднеющемуся на краю поля бронированному полицейскому автомобилю, у задней дверцы которого стоял офицер спецназа, с головы до ног одетый в черную штурмовую форму.