Джошуа Мюррей был уже немолод – Оливия родилась, когда отцу исполнился пятьдесят один год, – но работал не покладая рук, чтобы обеспечить любимой дочери приличное существование. Джошуа занимал пост главного городского врача, и практика у него была самая обширная. Чем только он не занимался – от аппендикса шестилетней Мэри Кейт Джонсон до подагры старины Райтмана.

По рассказам Оливии, Джошуа был добрым, мягким и очень хорошим отцом, обожавшим свою дочурку. Жили они вдвоем в отдельном кирпичном доме неподалеку от Мэйн-стрит. По правую сторону от входа располагалась приемная. И очень часто Оливии, прибежавшей домой из школы, приходилось помогать отцу с пациентами. Она тоже очень любила отца. Ее мечтой было – теперь она, конечно, понимала, насколько была тогда наивна, – стать доктором и работать вместе с отцом.

Когда Оливия училась на последнем курсе колледжа, все резко переменилось. Отец, единственный близкий ей человек, умер от рака легких. Это событие потрясло девушку, выбило почву у нее из-под ног. Старые мечты – пойти по стопам отца, учиться медицине – пошли прахом. Оливия даже разорвала помолвку с Дью, возлюбленным из колледжа, и переехала в старый дом в Нортуэйзе. Но жить там без отца было очень больно. Она продала дом и переехала в квартиру в жилом комплексе в Шарлоттсвилле. Устроилась на работу в компанию по производству и продаже компьютерного оборудования и большую часть времени проводила в разъездах. Отчасти именно это последнее обстоятельство и помогло возобновить давно оборвавшиеся и недолгие отношения с Мэттом.

Ирвингтон разительно отличался от Нортуэйза и Шарлоттсвилла, штат Виргиния, но тут Оливия удивила Мэтта. Захотела остаться и жить именно здесь, в этом далеко не престижном районе, чтобы скопить денег на дом их мечты.

Через три дня после покупки телефонов Оливия вернулась домой и сразу поднялась наверх. Мэтт налил бокал сельтерской со вкусом лимона, достал из пакета пригоршню соленых крендельков в форме сигар и через пять минут последовал за женой. Оливии в спальне не оказалось. Он заглянул в крошечный кабинетик по соседству. Она сидела за компьютером.

– Оливия?

Она обернулась, улыбнулась. Мэтт никогда не разделял расхожее мнение, что улыбка может осветить все вокруг, но Оливии, сколь ни странно, это всегда удавалось – «могла весь мир перевернуть своей улыбкой». Да, этого у нее не отнять. Улыбка получалась заразительная. Она привносила в его жизнь вкус, цвет и радость, и в комнате все изменялось, словно по волшебству.

– О чем думаешь? – спросила Оливия.

– О том, что ты жутко соблазнительная штучка.

– Даже беременная?

– Особенно когда беременная.

Оливия нажала кнопку, экран погас. Встала и нежно поцеловала его в щеку.

– Пора собирать вещи.

Оливия собиралась в Бостон, в деловую поездку.

– Когда у тебя рейс?

– Знаешь, я решила ехать на машине.

– Зачем?

– У одной моей подружки случился после перелета выкидыш. Не хочу рисковать. Завтра утром, перед отъездом, надо бы заглянуть к доктору Хэддону. Он хочет еще раз взять анализы и убедиться, что все в порядке.

– Давай я поеду с тобой?

Она отрицательно покачала головой:

– У тебя работа. Поедешь в следующий раз, когда мне будут делать сонограмму.

– Ладно.

Оливия поцеловала его, губы щекотали щеку.

– Эй, – прошептала она, – скажи, ты счастлив?

Мэтт хотел превратить все в шутку, но не мог.