— Но когда они узнали, что Джули пришла в голову мысль опросить остальных солдат отделения, игра показалась им слишком рискованной. Этот опрос вел прямо к Ван Бюрену. Они были готовы убить и Джули, и вас, — добавил Синий.

— Пожалуй, это имело смысл, — нехотя согласился Роби.

— Но Энни Ламберт они внедрили к вам еще раньше, — сказал Синий. — После вашей попытки покушения на Талала в Танжере, когда он узнал, что стреляли вы, он приказал ей переехать в дом, где вы живете. Талал явно имел планы на вас двоих.

Роби не вспоминал о Ламберт с той ночи, когда убил ее.

— Она была лучше, чем я, — помолчав, сказал он. — Проворнее, тверже. Никогда не видел такого спокойствия в столь чрезвычайной ситуации.

— Она была под наркотиками, — подчеркнул Синий. — Саудовцам удалось кое-что узнать про нее от Талала. Ее приемный отец англичанин, мать иранка. Они уехали в Иран, когда шах был еще в силе. Видимо, режим шаха их преследовал; кажется, какие-то их родственники даже погибли. Но шах был у нас тогда вне критики, и мы, как вы знаете, даже помогали ему военной силой. Ламберты ненавидели Запад, а Америку, кажется, особенно. Они поехали в Англию, удочерили Энни, перебрались в Америку и здесь воспитали ее как собственную дочь.

— Но они промывали ей мозги, — спросил Коннорс, — они все время ее программировали для чего-то подобного?

— Да, ее готовили к этому всю жизнь. Конечно, не было гарантии, что она получит работу в Белом доме, но президентов убивают и в других местах. Ее родители состоятельны и политически активны. Она была блестящей студенткой и, безусловно, великолепной актрисой. Никому и в голову не приходило, что это бомба замедленного действия. Она вела образцовую жизнь. Она легко сходилась с людьми, успешно справлялась с работой. Ни одного прокола, никаких настораживающих признаков! Впечатление такое, словно в одном теле обитали два разных человека.

Именно так, подумал Роби. Должно быть, так.

Синий помолчал, посмотрел на Роби.

— Она одурачила самых проницательных из нас. И мы сейчас в ужасе — потому что она не вписывается ни в одну схему. Что, если у нас есть и другие Энни Ламберт?

Роби хлопнул ладонью по столу.

— Она была куклой, родители отняли у нее жизнь. Она погибла, а они будут жить. Скажите, разве я не прав?

Синий ничего не сказал. Несколько мгновений он молчал. Потом заговорил о другом:

— Если вам интересно, Талала больше нет в живых. — Роби не ответил. — И еще остается проблема Джули.

— Эту проблему я решил, — сказал Роби, поднялся и посмотрел на Коннорса. — Шейн, я твой должник. Жизни не хватит расплатиться.

— Квиты. Как я уже сказал, ты вытащил меня из-за стола проветриться.

— Роби? — Синий протянул ему большой конверт. — Вот это доставили нам курьером. Я думаю, вы получили такой же комплект. Возьмите и делайте с этим что хотите. Нам это не нужно.

Роби взял конверт, открыл. Там были фотографии. На первой — они с Энни Ламберт в баре на крыше. На следующей она целует его у входа в Белый дом. Дальше он не стал смотреть.

— Спасибо.

Роби вел машину. На сей раз Джули сидела рядом, Вэнс — на заднем сиденье.

Они почти оправились от ран, хотя Джули все еще немного хромала, а у Вэнс не сошел с лица отек.

— Куда мы едем? — спросила Джули.

— Ты там уже однажды была, — ответил Роби.

Он, как мог, объяснил Джули смерть ее родителей. Когда она заплакала, дал ей бумажных салфеток. Успокаивал ее, когда ее гнев нарастал, дошел до высшей точки и потом снова сменился слезами.