«Абуль-арба-уюн» означало «Отец Четырех Глаз». Арабы любят давать чужеземцам, чьи имена им трудно запомнить и выговорить, прозвища, основанные на какой-нибудь наиболее бросающейся в глаза особенности внешнего облика или характера человека. В данном случае поводом для прозвища послужили очки, которые носил путешественник. Все эти имена начинаются со слов «абу», «бен» или «умм» и «бент», что означает «отец» или «сын» и, естественно, «мать» или «дочь». Так, существуют имена типа Отец Сабли — храбрый мужчина, Сын Разума — смышленый юноша, Мать Кус-куса — женщина, которая умеет вкусно готовить это блюдо. Дочь Беседы — болтливая девушка и т. д. Подобный обычай существует и в некоторых странах Запада, например, в Соединенных Штатах, где в состав таких прозвищ, как правило, входит слово Олд (старина) — такие имена распространены среди охотников в прериях.

— Когда мы достигнем Бахр-эль-Абьяда? — поинтересовался чужеземец.

— Завтра, еще до наступления вечера, — отвечал шейх.

— А Фашоды?

— Тогда же, ибо если так будет угодно Аллаху, мы выйдем к реке как раз в том месте, где стоит этот город.

— Прекрасно! Видите ли, я не очень хорошо знаю эту местность. Надеюсь, что вы ориентируетесь лучше меня, и мы не собьемся с дороги.

— Бени-хомр не могут сбиться с дороги. Они знают всю страну от Месопотамии до Сеннаара и земли Вадди. Отцу Четырех Глаз не о чем беспокоиться.

Шейх произнес эти слова очень уверенным тоном, но если бы его собеседник заметил взгляд, которым обменялись арабы, то у него возникли бы серьезные сомнения в том, что он вообще когда-либо доберется до Нила и до Фашоды. Однако он, ни о чем не подозревая, вновь обратился к шейху:

— А где мы сегодня заночуем? — спросил он на этот раз.

— В Бир-Аслане, около которого мы должны оказаться через час после захода солнца.

— Бир-Аслан? Опасное место, судя по названию? Там что, водятся львы?

— Сейчас уже нет. Но много лет назад «Господин с толстой головой» поселился там вместе со своим семейством. Много людей и животных пали его жертвами, и все охотники, отправлявшиеся убивать его, возвращались назад израненные или вообще не возвращались. Аллах проклял его душу и души всех его предков и потомков. Но однажды туда пришел чужестранец из далекого Франкистана. Он подсыпал яду в кусок мяса и оставил его вблизи источника. На другой день хищник лежал у воды мертвый, а самка и детеныши навсегда ушли из этого места, и только Аллах знает, где они теперь. С той поры возле источника больше не появлялось ни одного льва, но название «Источник Льва» за них сохранилось.

В таком непочтительном тоне араб позволяет себе говорить о льве только в том случае, если знает, что последнего уже нет в живых и таким образом он не может обидеть его своими словами. Напротив, по отношению к живому льву он остерегается употреблять сколько-нибудь оскорбительные выражения, а тем более проклятия. Обычно арабы избегают произносить даже само слово «лев», а если все же решаются выговорить его, то делают это шепотом, так как боятся, что хищник может прибежать, услышав, что о нем говорят.

Обычный для всякого европейца способ охоты на льва, когда охотник подкарауливает свою добычу ночью на водопое с тем, чтобы уложить ее метким выстрелом, арабы считают неслыханным подвигом, граничащим с безрассудством. Сами они решаются оказать льву какое-то противодействие, как правило, только поле того, как он успевает почти полностью истребить стада какого-нибудь дуара. Тогда все жители деревни, способные держать в руках оружие (в качестве последнего, кстати, используются самые разнообразные предметы, с помощью которых можно наносить увечья, вплоть до камней), прочтя предварительно священную Фатху, направляются к логову льва, которое расположено обычно среди скал, окруженных колючим кустарником.