– Нет, такой вариант я еще не опробовал. Но если бы мне понравилась немолодая женщина, я бы не видел ничего предосудительного в том, чтобы закрутить с ней роман. Мам, не будь такой ханжой!

Ханжой Саша отнюдь не была, напротив, сыну всегда импонировал ее современный взгляд на вещи, в том числе на его похождения. В этом смысле она была настоящая француженка и никогда не возражала против его чересчур активной личной жизни. Да и в более раннем возрасте, когда Ксавье еще ходил в школу в Нью‑Йорке и водился с американскими дружками, она была куда более либеральной, чем многие мамы. Покупала ему и его приятелям презервативы и оставляла в большой каменной вазе у сына в комнате. Обходилась без лишних вопросов, но запасы регулярно пополняла. В таких вопросах Саша предпочитала быть реалисткой. Настоящая француженка.

– Предупреждаю: если вздумаешь жениться на тетке вдвое старше тебя, я на свадьбу не приду. Тем более если это окажется кто‑то из моих подруг.

– Никогда не знаешь, как обернется. Я только хочу сказать, не надо тебе запираться от людей. – Ксавье был уверен, что у нее до сих пор никого нет. Они были настолько откровенны друг с другом, что в противном случае он бы об этом знал.

– Что ж, пожалуй, начну общаться с местными юнцами. Или раздавать свой телефон лицеистам. Если не найду кавалера, так хоть усыновлю кого. – Она смеялась над ним и над его нелепыми советами. Надо же такое удумать – зрелая женщина и юный парнишка. Пускай молодой человек. Саша привыкла видеть рядом с собой более зрелого мужчину.

– Мам, когда ты захочешь завести роман, уверен, в кандидатах недостатка не будет, – невозмутимо заявил Ксавье.

– Не нужен мне никакой роман, – отрезала Саша уже без смеха. Она не хотела развивать эту тему ни с сыном, ни с кем‑либо еще.

– Да я уж знаю. Но, может, со временем… – Отца нет уже четырнадцать месяцев, и Ксавье, как никто другой, знал, как ей одиноко. Она изо дня в день ему звонит, и он всегда слышит в ее голосе грусть. Ему было больно на мать смотреть. Татьяна сейчас далеко, и все общение с мамой лежит на нем. И она, как ему кажется, намного с ним откровеннее. Между ними существовали те доверительные отношения, какие нередко бывают у матери с сыном. Они были настоящими друзьями.

Саша сказала, что на следующей неделе летит в Нью‑Йорк, где у нее заседание совета, а к Рождеству вернется.

Ксавье и Татьяна должны были прилететь в Париж в день Рождества. А еще через день они все уезжали в Сен‑Мориц. Сашин потенциальный клиент имел там дом. Саша надеялась, что до отъезда сделка с ним будет заключена.

На другой день он заехал за ней и повез к Алену Дюкассу в «Плаза Атене». Саша предпочла бы поужинать просто, но элегантно в «Вольтере», но бизнес есть бизнес, не ей здесь выбирать. Саша поняла, что ее клиент хочет произвести впечатление. Но ее никогда не волновала изысканная еда, сколько бы звездочек ни имел шеф‑повар. Кстати, у Алена Дюкасса их было три.

Как и можно было предположить, еда была потрясающая. Разговор завязался легко и не разочаровал Сашу. Сделка казалась на мази. Гонзаг де Сен‑Маллори повез Сашу домой. Приятный, образованный, богатый, имеет графский титул, правда, невероятный сноб. Граф де Сен‑Маллори. Он дважды был женат, имел пятерых детей – по крайней мере, которых сам признавал. А еще Саше было известно о трех его отпрысках, которых он признавать отказывался. Во Франции, а тем более в Париже сплетни расходятся быстро. О похождениях графа ходили легенды, все его любовницы были прекрасно обеспечены.

– Я тут подумал, не повесить ли мне на пробу эту картину в моем доме в Сен‑Морице, прежде чем принять окончательное решение, – задумчиво произнес граф, когда они ехали в его «Феррари».