Его смерть была страшной, как все смерти. Я узнал о его гибели из сводки о военных событиях, а потом от моего товарища, который рассказал мне подробно, как все произошло.

Колонна Пабло продвинулась на несколько километров от Пеньяс-Бланкас по направлению к Ривасу. Когда начало темнеть, они вдруг увидели заброшенный крестьянский дом и, осмотрев все вокруг, решили в нем заночевать. Единственный, кто по счастливой случайности остался в живых, рассказал, как все было. Командир колонны поставил его караульным возле хижины. Все произошло очень быстро. В доме бойцы нашли немного дров. И вот среди этих поленьев гвардейцы Сомосы сунули «каса-бобос». Кто-то из наших бойцов решил разжечь огонь, и как только поднял полено, взрывом убило сразу всех.

Я не думал о гибели Пабло, когда шел на свидание. Я думал о женщине.

Уже несколько месяцев я не знал, что такое обнять теплое податливое тело женщины, которая спросила бы меня хоть о чем-то или ответила на мои вопросы. Слишком большой срок без того, чтоб одарить кого-то лаской или испытать ее. Как раз столько, сколько нужно, чтобы превратиться в зверя, одичавшего на войне.

Мы располагались в Ривасе и уже третий раз за последние два месяца взяли этот город. Силы неприятеля, похоже, были здорово потрепаны, и мы находились там непродолжительное время перед тем, как двинуться на Белен, где должны были разделиться и одновременно брать Хинотепе и Гранаду.

Она первая заговорила со мной, когда мы стояли в очереди на раздаче патронов.

— Мы знакомы. Ты помнишь?

— Конечно, помню. Могу сказать тебе, сколько ножек у стола в кафе в Панама-Сити.

Она засмеялась.

— Бывает, что память — плохой товарищ. Иногда чем скорее забудешь, тем лучше.

Получив патроны, мы решили посидеть немного в тенечке под раскидистым деревом на площади.

— Наверно, это красивый город, когда тут не воюют. Город, где можно любоваться заходом солнца и чтобы в спину дул ветерок с озера.

— Да, это красивый город. Я родом отсюда.

— У тебя здесь семья?

— Не будем про это говорить.

— Ладно. Не хочешь — не будем. Последний вопрос… А где тот, с кем ты была, когда мы встретились в Панама-Сити?

— Погиб.

Он получил распоряжение продвигаться с бойцами к западу, колонна должна была освободить из клещей противника город Блуфильдс. Силы Эдена Пасторыпошли в наступление с юга, из Сан-Хуана-дель-Норте, ну а ее сердечный приятель за семь лет партизанской войны в этих лесистых местах изучил каждую тропку. В результате трех стычек они заняли Хуигальпу и оттуда стали продвигаться к Раме, где национальная гвардия подстроила им ловушку и заставила отойти к болотам. После нескольких авиационных атак противника его вместе с немногими уцелевшими взяли в плен. С них заживо содрали кожу и убили.

— Жалко, — только и всего, что я смог сказать.

— Мне тоже. Хотя мы уже расстались, — сказала она, медленно выговаривая слова.

— Ты одна?

Она без слов дала понять, что да, и я, погладив ее лицо, закрыл глаза.

Когда я вернулся, солнце палило вовсю, и слава бету, иначе хоть пропадай от москитов.

В этом помещении, сооруженном из оцинкованного железа, гвардейцы Сомосы держали пленников. Теперь оно пригодилось нам для той же самой цели, и легко вообразить, какая там непереносимая духота.

Меня поставили караулить пленного, которого ранним утром должны были судить. Все, что я знал о нем, — это что он «ухо», то есть стукач сомосовских гвардейцев, по его вине погибло много наших бойцов и не один десяток мирных людей, повинных лишь в том, что они проживали в Ривасе. Приставив ружье к каменной ограде, я уселся на гравий. Хотелось пить, и оглядевшись, я вытащил из кармана рубахи бутылку рома.