Все обратили внимание на то, что он время от времени посматривает в окно.

— Ты думаешь о детях? — спросила Матильда, вставая.

— Да, — как бы извиняясь, улыбнулся он. — Мне интересно, как ведет себя Доминик.

Матильда и Сесилия посмотрели во двор.

— Они разделились, — сказала Сесилия. — Лене и Ирмелин явно нашли друг друга, обе они типичные хозяюшки. Они играют с маленьким Тристаном, как с куклой, укладывают его, как в постель, в поилку для лошадей. Слава Богу, что там нет воды.

— С младшим Паладином все в порядке? — не без опаски спросил Александр.

— Твое самолюбие проявляется буквально во всем! — рассмеялась его жена.

— Тристан слишком ленив, — усмехнулся Танкред.

— Зато о других этого не скажешь, — вставила Матильда. — А вот и они! Виллему, Никлас и Доминик забрались на сеновал, сидят там и о чем-то болтают.

— Трое с кошачьими глазами! — заметила Сесилия. — Уж эти-то точно нашли друг друга! Любопытно было бы послушать, о чем они болтают!

Микаел успокоился, все опять сели на свои места.

— У тебя был сын уже тогда, когда мы встретились в Бремене, — весело произнес Танкред, — но ты ничего не сказал об этом. Ты ведь женат, не так ли?

Помедлив немного, Микаел ответил:

— Да, я женат.

В комнате опять стало тихо.

— Мне кажется, ты должен рассказать о своем браке, — спокойно сказала Лив.

— Я… не вернусь обратно. Не позаботитесь ли вы о том, чтобы Доминик получил надежный эскорт до замка Мёрбю, что к северу от Стокгольма? Анетта, моя жена, очень привязана к нему. Мальчик для нее все.

— А как же ты? — спросил Аре после некоторой паузы. — Ты останешься здесь?

— Ненадолго, — все тем же безразличным тоном ответил он. — Мне нужно дальше…

— Куда же?

— У меня есть цель.

Видя, что ему не хочется давать объяснения, Сесилия спросила:

— Значит, твой брак несчастливый?

Микаел вздохнул.

— Это брак по договоренности. Мои приемные родители устроили его. И я послушался их, как обычно, — он снова вздохнул. — Но с годами я обнаружил, что все это обернулось против меня… Если на острове живет сто человек и 99 из них тактичные люди, то побеждает все равно грубиян, ведь тактичные люди не отвечают грубостью на грубость. Мне все это известно, но, вопреки этому, я прежде всего думаю о других. В этом есть нечто абсурдное.

— Тарье тоже был таким, — сказал Бранд. — Он тоже страдал из-за своей заботы о других.

— Пусть Бог благословит вас обоих за это, — сказала Лив, — и в браке ты тоже такой, насколько я понимаю?

— Если я дал хоть чем-то понять, что моя жена бесцеремонна, то это неправда. Она очень сдержанна, и я не хочу давить на нее. С годами, будучи на войне, я научился любить ее, со всеми ее заблуждениями. Я же для нее остаюсь просто обузой. Ей нужно освободиться от меня, чтобы выйти замуж за того, кто ей подходит.

Он сказал, что они живут в воздержании.

— Похоже, у тебя отнюдь не роскошная любовная жизнь, — сказала Сесилия. Он повернулся к ней.

— Два раза она была моей. Два раза за все эти девять лет.

— Тогда меня не удивляет, что она нашла себе другого, — с откровенной прямотой заметила Сесилия. — Хотя тебе удалось за эти два раза сделать Доминика! Неплохая работа!

— Сесилия, замолчи, — сказала ее мать.