Толман подошел к столику и заговорил со смуглокожим. Вид у того стал растерянным. Он не предложил им сесть. «Что-то тут не так!» — подумалось Васко. Русская девушка отступила на шаг назад.

И вдруг — вспышка фотоаппарата. Долли сделала снимок. Толман сразу все понял и кинулся бежать.

— Долли! Дура! — заорал Васко и погнался за парнем, который несся в глубь ресторана.

На его пути, растопырив руки, возник официант.

— Простите, сэр…

Васко на бегу сбил его с ног. Толман был впереди, но бежал медленнее, чем мог бы, поскольку старался не трясти драгоценный сосуд. Однако он не понимал, куда бежит, и не ориентировался в обстановке. Ресторан был незнаком ему. Он просто убегал.

Бах! Он ворвался сквозь открывающиеся в обе стороны двери на кухню. Васко — за ним. Все вокруг них орали, а некоторые повара даже грозили ножами. Толман рвался вперед, наверное, рассчитывая на то, что в конце кухни будет запасной выход. Его не оказалось. Поняв, что он в ловушке, беглец, затравленно озираясь, остановился. Васко перешел на шаг, достал из кармана удостоверение частного детектива и, предъявив его окружающим, произнес:

— Производится гражданский арест!

Толман стоял в пространстве между двумя большими холодильниками, прижавшись спиной к узкой двери с длинным вертикальным оконцем. Видимо, сообразив, что деваться ему некуда, он метнулся в дверь, захлопнул ее за собой, и рядом с ней тут же загорелась маленькая круглая лампочка.

Это был служебный лифт.

Твою мать!

— Куда ходит лифт?

— На второй этаж

— Куда-нибудь еще?

— Нет, только на второй этаж. Васко надавил на микрофон в ухе.

— Долли!

— Все слышала! Бегу на второй этаж!

Васко слышал одышку женщины, бежавшей вверх по лестнице. Сам он встал напротив двери лифта и стал ждать. Затем — нажал на кнопку, вызывая кабину обратно.

— Я возле лифта, — задыхаясь, проговорила Долли. — Я видела его! Он поехал вниз!

— Лифт очень маленький, — сказал Васко.

— Я знаю.

— Если у него с собой действительно жидкий азот, лучше бы ему там не находиться.

Пару лет назад Васко шел по следу другого перебежчика, у которого тоже был с собой дьюар с жидким азотом, и загнал его на склад лаборатории. Парень заперся в туалете и едва не задохнулся.

Кабинка лифта остановилась, Васко подергал ручку, но дверь не открылась. Толман, должно быть, дернул аварийный рычаг, заблокировавший ее. Васко заглянул в узкое окошко и увидел на полу кабины бархатный чехол. Он был спущен вниз, и из него торчала широкая горловина дьюара из нержавеющей стали. Крышка была снята, и из горловины вился белый парок. Через стекло оконца на Васко дикими глазами смотрел Толман.

— Выходи, сынок, — ласково проговорил Васко. — Не делай глупостей.

Толман помотал головой.

— Это опасно, ты ведь сам знаешь.

Но парень нажал на кнопку, и кабина поехала вверх. От ужасного предчувствия у Васко засосало под ложечкой.

Малыш все знал. Он точно знал, на что шел.

— Он снова здесь, наверху, — сообщила со второго этажа Долли, — но дверь не открывается. А теперь опять поехал вниз. — Оставь его в покое и возвращайся к столику! — приказал Васко.

Долли тут же поняла, чего от нее хочет шеф, и поспешила вниз по обитым красным ковром ступенькам лестницы. Она не удивилась, обнаружив, что столик, за которым сидел мужчина с разбойничьей рожей, пуст. Ни бандита, ни русской девицы. Лишь стодолларовая купюра, небрежно сунутая в бокал.