Однако благодушный и покладистый нрав мэра за последний час подвергся суровому испытанию. Созерцание над головой собственных слов, равно как и слов разгневанных посетителей, совершенно вывело беднягу из себя. Мэр и не подозревал, что его речь так изобилует неловкими паузами (внутри шаров паузы изображались условным многоточием), запинками и бессмысленными междометиями.

Рэйми стукнул кулаком по столу. Это движение сопровождалось тусклым коричневым БУМС! заставившим стол воскликнуть «Ой!» (восклицание повисло в воздухе в виде квадрата — так обозначалась речь машин).

— Э-э-э… черт подери, Гирлус, что вы натворили? Что вы себе позволяете? Э-э-э… компания знает об этом? Они, ну, попросили вас? Почему вы меня не проинформировали? Вы хоть понимаете, что я битый час, ну, это, пытался разобрать, что вы там написали в своем… э-э-э… ну как его там, пресс-релизе?

Гиро улыбнулся.

— Нет, Флойд, замысел целиком мой. Я решил, что эта идея добавит городу притягательности для туристов. В текущем году продажи билетов упали, не так ли? С тех пор как открыли Рио-Дисней, дядюшке Скруджу нелегко конкурировать с крошками в бикини, танцующими самбу.

Попытка наблюдать за словами Гиро, одновременно формулируя в голове достойный ответ, вызвала у мэра некоторое головокружение — странные петли появились в его речевых шарах. Лицо Флойда покраснело.

— Боже, Гирлус, не могу поверить, что вы решили, вы же не могли… Боже мой…

И тут непрерывно реплицирующийся туман достиг нового уровня развития.

Голову мэра Рэйми объяло пламя.

Гиро выпучил глаза, челюсть изобретателя отвалилась. Мэр, поняв по безумному взгляду собеседника, что где-то в районе его доселе не вызывавшей опасений лысой макушки что-то случилось, поднял руки, однако не почувствовал ничего, только пар от поддельного пламени.

— Что это, что это, что там такое? — залопотал он.

— Да ничего страшного. Просто ваша голова как бы запылала, потому что вы рассердились. Видите ли, я наделил наномашины способностью отслеживать человеческие эмоции на уровне энцефалограммы. Как миниатюрные детекторы эмоций, только гораздо более точные.

С огромным трудом мэр взял себя в руки, и языки пламени исчезли.

— Значит, э-э-э… это, ну, то, что я чувствую, смогут увидеть все?

— Более или менее. Флойд, давайте говорить откровенно, вы и раньше не отличались каменным выражением лица.

Мэр Рэйми несколько секунд молча кипел от ярости, затем его обвиняющий взгляд вызвал новую реакцию тумана.

Из глаз мэра вырвались крохотные кинжальчики и вонзились в Гиро, не причинив тому никакого вреда. Смех Гиро оказался последней соломинкой — мэр пулей вылетел из комнаты.

Вслед за ним в кабинет вошла Мина Лусенте. Звук, с которым она жевала резинку, сопровождался облачком эфемерных розовых жемчужин, каждая из которых содержала в себе маленький чпок.

— Мистер Гирлус, у меня на проводе сотни редакций, и всё они желают поговорить с вами.

— Среди них есть «Сан-Франциско обзервер»?

— Есть.

— Скажи им, что я дам эксклюзивное интервью, если они пришлют в Дакбург репортера Джинджер Барке.

Мина повесила нос.

— Старая любовь? — Огромная глянцевая «валентинка» материализовалась над ее головой, затем с треском разлетелась на осколки.