Шримшандер взялся за два проводка, торчавших из измерительного прибора, и поднес их к вискам мистера Листьева. Тот не оказал ни малейшего сопротивления. Шримшандер принялся наблюдать, как поведут себя стрелки. Те резко скакнули влево и несколько раз крутнулись возле нулевой отметки. Корпус прибора окутался дымом.

Шед недоуменно посмотрел на профессора. Что все это значит?

Шримшандер задумчиво почесал голову и провел еще несколько измерений. Только после этого он смог наконец выразить свое мнение о проделанных опытах.

— Это существо, мой мальчик, — стопроцентный образчик чистой энтропии.

Шед внимательно посмотрел на мистера Листьева, одетого в неряшливый свитер и мятые, потерявшие былую форму брюки. Он, конечно же, знал об энтропии все. Профессор в свое время заставил учеников его класса прочитать «Плач по лоту № 49». Все получили огромное удовольствие от этого шедевра и теперь прилежно занимались изучением другой книжки — «Радуга гравитации». Но разве мог столь мощный принцип быть воплощен в такой жалкой личности с бездонными черными глазами?

Шеду вспомнилось, как мистер Листьев обходился с пищей и мебелью, и подумал, что Шримшандер, пожалуй, прав.

— Последние несколько недель, — продолжил Шримшандер, — я ждал некоего энергетического возмущения. Мой локализатор энтропии… — профессор любовно погладил бок какого-то устройства, напоминавшего гибрид фена и электрической зубной щетки, — совсем недавно зарегистрировал огромные флуктуации транссубстанциального эфирного вакуума. Мне удалось сузить его фокус до Канавы — ты, конечно, знаешь это место близ Нижней авеню. Точным фокусом, очевидно, стала странная ива. Когда ты освободил это существо от дерева, то кристаллизовал накопившийся хаос, который стремился проникнуть в нашу вселенную. Вынужден с сожалением сообщить тебе, что, будучи катализатором, ты вступил с ним в связь, и вы с ним как бы превратились в единое целое. Остается радоваться, что он контролирует свою энтропическую энергию и воздействует лишь на то, что считает достойным уничтожения.

Вместо того чтобы успокоить Шеда, объяснение еще больше его расстроило. Как же ему отделаться от этого существа? Неужели до конца дней своих надо будет мириться с его постоянным присутствием? Шед представил себе, как постареет и они с мистером Листьевым неразлучными близнецами будут вместе ковылять по белому свету.

— Что же мне делать? — взвыл Шед — Он надоел мне! — Внезапно его озарило вдохновение. — Миссис Старкуэзер… похоже, что его почему-то тянуло к ней. Надо свести их вместе.

Шея вскочил, как будто собрался сию же минуту бежать. Профессор Шримшандер положил ему руку на плечо.

— Им никогда не сойтись, Шед. Мне ясно, почему Листьева так тянет к ней. Противоположности притягиваются. Она олицетворяет порядок, дисциплину, негэнтропию. Если они когда-нибудь сойдутся лицом к лицу… последствия могут быть самыми непредсказуемыми.

Шед расслабил напрягшиеся мышцы. Значит… он обречен. Нормальной жизни ему не видать как собственных ушей.

Он пожалел, что не родился в каком-нибудь другом месте, более прозаическом и более нормальном.

В Бейруте, например. В Ираке или Иране.

На худой конец, даже в Бостоне.

Его мать не слишком сожалела о разбитой вазе. Или о шезлонге, полученном в подарок от бабушки Шеда. Во всяком случае, она заверила сына, что не сожалеет. Да и о дыре в стене, разделяющей комнаты Шеда и мистера Листьева, — ведь, как сказал Сэм, штукатурка стоит совсем недорого.

Шед не сообщил родителям об умозаключениях профессора Шримшандера относительно мистера Листьева.