Кристи оглянулась, не сразу сообразив, что это она сама произнесла его имя. К глазам подступили слезы, но она тут же стряхнула их, презирая себя за слабость.

Девушка надела короткие атласные трусики и такой же пояс с подвязками – рождественский подарок родителей. Лифчик здесь не требовался. Не глядя в зеркало, Кристи натянула на себя шелковые чулки и, накинув старый халат, приступила к макияжу.

Трудно было представить себе, что когда-то она была неуклюжей, неуверенной в себе девчонкой. Живя в Лондоне и работая у Дэвида, Кристи была обязана всегда хорошо выглядеть, и теперь умело накраситься не составляло для нее никакого труда. Ловко и уверенно она подвела глаза, припудрилась и несколькими мазками нанесла румяна на щеки.

На первом этаже дедовские настенные часы пробили час. Вскоре должен был приехать Доминик. Кристи, задрожав, проверила, все ли она уложила в дамскую сумочку. Теперь она была готова. Оставалось только надеть платье.

Натягивая его, она тут же запуталась в бесчисленных нижних юбках и тихо выругалась. К счастью, с застежками на этот раз не возникло никаких проблем. Впрочем, мать еще раньше сообщила Кристи, что та сильно похудела.

Платье предназначалось для сказочного персонажа, но было выдержано в точном соответствии с духом эпохи, и Кристи с изумлением обнаружила, какой соблазнительной и пышной выглядит ее грудь в глубоком декольте.

Забавно, но, надев маску и снова взглянув в зеркало, Кристи почувствовала себя чуть спокойнее, словно, спрятав от взоров лицо, она прикрыла не в меру обнаженное тело.

Затаив дыхание, она вышла к матери, но вместо замечаний по поводу излишне фривольного выреза услышала восторженный возглас:

– Боже, какая ты у меня красавица!

Когда же Кристи попыталась привлечь внимание матери к чрезмерно обнаженной груди, та лишь замахала руками и сказала со смехом:

– Смело, но в меру и со вкусом.

Как бы то ни было, девушка с радостью ухватилась за бархатный плащ, взятый напрокат вместе с костюмом, и закуталась в него чуть ли не по самый нос.

Раздался шум подъезжающей к дому машины.

– Я лучше пойду, – сказала Кристи. – Доминик хочет появиться там пораньше.

– Да, да, конечно! Кстати, он сказал мне, что члены комитета будут сидеть за отдельным столиком. Это правда?

Это была чистая правда, но Кристи до сих пор сомневалась, присоединится ли к ним сам Доминик. Наверняка у Аманды были свои планы на его счет, и она вряд ли стала бы делить его с кем бы то ни было.

С верхнего пролета лестницы Кристи увидела, как Доминик стоит в дверях, дружески переговариваясь с ее отцом. В дорогом вечернем костюме он чувствовал себя так же свободно, как в любой другой одежде, и при виде его загорелого лица, аккуратно постриженных волос и широких плеч тело Кристи заныло от желания, а душа ушла в пятки.

Она позавидовала его легкости и внутренней свободе. Впрочем, это был лишний повод вспомнить о непреодолимой разнице в их жизненном опыте. Живя в Америке, Доминик вряд ли связывал себя монашеским обетом, и даже если он и вспоминал о ней, это вряд ли мешало ему удовлетворять свои желания.

Доминик мельком взглянул на часы, и Кристи решительно двинулась вниз.

– А, вот и ты! – просиял отец. – Ну, покажи-ка нам свой наряд! – Прежде чем девушка успела что-либо ответить, он повернулся к Доминику и сказал: – Вспоминаю ее первое взрослое платье для школьной вечеринки. Она не могла дождаться, чтобы показать его тебе.

Все трое засмеялись, но только отец – искренне, от души. Кристи чувствовала, что никакая сила в мире не заставит ее сбросить плащ и продемонстрировать платье отцу, когда рядом стоит, не спуская с нее взгляда, Доминик. А потому она лишь отрицательно качнула головой и хрипло пробормотала:

– Извини, папа, нам надо ехать.