Батиста некоторое время молчала, потом вдруг спросила:

— А какие женщины… нравятся вам… больше?

— Женщины первой категории живут расчетом, движимы капризом или корыстью, поэтому никогда не познают такой любви, какую познаете вы.

— Правда?

— Это чистая правда, клянусь вам.

— Но папа говорил…

— Забудьте, что говорил вам отец! — оборвал ее граф. Его отношение к женщинам, да и ко всему другому на свете, извращено. Поймите, Батиста, он не в своем уме, и потому нам нет смысла вспоминать, что отец когда-либо говорил вам по тому или иному поводу.

— А хороших женщин… таких, к которым, как вы говорите, отношусь и я… любят? — Ему показалось, что она смотрит на него с надеждой.

— Они идеал для мужчины, — ответил граф серьезно. — И поскольку они действительно идеальны, когда мужчина встречает такую женщину, он хочет прожить бок о бок с ней всю жизнь и поэтому просит ее стать его женой и матерью его детей.

Батиста задумалась над сказанным и произнесла:

— Теперь все понятно. Я обещаю вам стараться… стать идеалом для мужчины, которого… люблю.

Граф вспоминал их беседу и заметил, что она, должно быть, неспроста сказала «для мужчины, которого люблю», а не «для мужчины, которого полюблю».

«Если она вздумала влюбиться в меня, — размышлял граф, — то ей будет очень тяжело, когда я оставлю ее. А из-за этого она, возможно, снова попадет в какую-нибудь историю в Риме, что немудрено, когда вокруг столько любвеобильных темпераментных итальянцев, которых, несомненно, привлечет ее красота».

Мысль о том, что Батиста станет искать у них утешения и окажется в очень неприятном положении, совсем расстроила графа.

Он почувствовал приступ гнева и откинулся на спинку сиденья, пытаясь успокоиться. Коляска остановилась у парадного входа.

Граф вошел в гостиную, а оттуда поспешил в библиотеку, где оставил Батисту. Открывая дверь, он услышал ее крик, замер на пороге при виде разыгравшейся там сцены.

Виконт Пьер де Дижон сжимал в объятиях сопротивляющуюся девушку.

— Что, черт побери, здесь происходит? — гневно вскричал он.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Итак, граф оставил Батисту в библиотеке.

Ей было не по себе, когда граф попрощался с ней и удалился куда-то с серьезным и, как ей показалось, даже загадочным видом.

Батиста догадывалась, что его сегодняшняя встреча касалась непосредственно ее.

Она прекрасно понимала графа, и сегодня в его словах почувствовала что-то особенно значительное. Он сказал, что едет на важную встречу, которую нельзя пропустить, но Батиста сопровождать его не может.

«Если речь и правда идет о моей матери, — подумала она, — то мне следует только запастись терпением и ждать». Надежда на скорую встречу заставляла девушку трепетать от радости при одной мысли об этом. Но вместо этого ей шло на ум только то, что, уйдя к матери, она уже больше никогда не увидит графа.

Прошлой ночью, когда они вернулись с танцев, Батиста никак не могла уснуть. Она лежала и ощущала его руку на талии и свою ладонь в его ладони. С первого дня их знакомства с ней что-то произошло.

Граф как-то странно воздействовал на нее. Она постоянно ощущала его присутствие, хотя не могла объяснить почему. Когда его не было рядом, она не переставала думать о нем, скучать по нему и ждать его. Батиста ничего не могла с собой поделать.

Книги в библиотеке предназначались скорее для красоты, нежели для чтения. Сияющие золотом переплеты сразу бросались в глаза, и каждый новый ряд книг был красивее предыдущего.