Причиной всего переполоха являлось убийство некоего Горохова – 1955 года рождения, женатого, имеющего дочь. Кроме семьи, он имел и тепленькое местечко в виде должности председателя совета директоров московского «Инвестбанка».

Об убийстве Горохова сообщила его личная охрана примерно минут сорок назад. После обычного обеденного отдыха банкир не связался с ними из своей квартиры. Охрана забеспокоилась и отправилась посмотреть, не случилось ли чего плохого. Оказалось, что случилось. Причем хуже не придумаешь!

– Группа экспертов и наряд милиции уже на месте, – закончил вместо Гойды генерал. – Ждут только вас троих. Так что не тяните время. Мчитесь домой к Горохову на всех парах!

– И весь сыр-бор из-за обычного банкира? – не торопясь подняться с подоконника, поинтересовался Гуров. – Я-то думал, что ненароком кто-то Ильича из Мавзолея выкрал!

– Нет, Лева, – ухмыльнулся Крячко. – За Ильича только бы спасибо сказали. А тут общенародный траур!

– Хватит паясничать! – рявкнул Орлов. И просящим тоном добавил: – Лева, Стас, не мучайте вы меня. И без вас головной боли хватает! Банкир-то обычный, зато друзья у него оказались… – Генерал молча потыкал пальцем в потолок. – Езжайте, бога ради, посмотрите, что к чему. А потом придумаем, как от вас забрать это дело.

– Ну, это другой разговор! – обрадовался Крячко и встал со стула. – Пошли, что ли, Лев Иванович…

От Петровки до Армянского переулка, где жил Горохов, ехать было не более двадцати минут. К тому моменту, когда Гуров привез туда на своем «Пежо» Крячко и Гойду, бригада экспертов-криминалистов из главка уже вовсю работала. Раздвинув толпу любопытных у подъезда и показав наряду милиции, сдерживающему ее, свои удостоверения, сыщики и следователь прокуратуры поднялись на третий этаж.

Как водится в таких случаях, двери квартиры Горохова были распахнуты настежь, и в дверном проеме были видны спины суетящихся членов экспертной группы. На лестничной площадке тоже было довольно людно. Кроме двух милиционеров, у дверей смежной квартиры, кстати, тоже раскрытых, стояли четверо здоровых мужчин. Одного взгляда на них Гурову было достаточно, чтобы понять, кто они такие: незадачливые телохранители убитого банкира.

– Ох, беда, мальчики, на ваши чугунные головы, – с театральным вздохом обратился к ним Крячко. – Как же вы своего шефа прозевали?

– А ты кто такой? И че те надо? – с вызовом спросил один из телохранителей. Станислав сунул ему под нос свое удостоверение.

– Не «те», а «вам», – тоном школьного учителя поправил парня Крячко и повернулся к Гурову: – Лев Иванович, мне их допросить?

– Зачем? – сыщик пожал плечами. – Это Игоря Федоровича работа. Пусть он ею и занимается. А пока пойдем со мной. Потом спустишься вниз и поспрашиваешь людей. Может быть, кто что и видел…

Собственно говоря, согласно букве закона, распоряжаться здесь должен был Гойда как прокурорский следователь, назначенный на это дело. Однако по негласной договоренности Гойда всегда предоставлял Гурову право распределять обязанности и вести следствие так, как он считает нужным, и из-за значительно большего опыта сыщика, и из-за его таланта видеть то, чего не замечают другие.

Такая практика ведения дел уже не раз приносила свои плоды, делая возможным раскрытие самых сложных преступлений. Гуров любил работать с Гойдой и, если уж ему навязывали какое-то дело, предпочитал видеть своим непосредственным начальником именно его, а не кого-либо другого.

Всех остальных работников прокуратуры Гуров предпочитал держать в неведении и вводил в курс дела в самый последний момент, что не раз доставляло неприятности как ему самому, так и Орлову.