Все промолчали. Я отвлеклась. В другом конце покоя моя сестра Мария беседовала с несколькими духовными лицами, обступившими епископа. Тот еще не переменил богатый церемониальный наряд, в котором проводил венчание. Здесь же стояли герцог Норфолк, смуглолицый политик, — вот кого я всегда боялась, хотя и знала, что мы состоим в отдаленном родстве, — и его сын, юный воин намного выше меня ростом, граф Серрей.

— А что, если, мои добрые лорды, — пробормотал Ризли яростно, но тихо, словно едва осмеливался говорить, — что, если Господь захочет избавить принца от тягот земной жизни и до срока возвести его к венцу вечному?

Паджет резко отступил назад, зыркнул пронзительными серыми глазами.

— Опасные речи, Ризли!

Ризли зло сплюнул на свежесрезанный зеленый тростник под ногами.

— Разве только старые умирают?

— Все в руках Господних! — сурово оборвал его Кранмер. — И мы, и то, что нам предстоит. Да будет воля Его!

Словно услышав эти слова, Мария повернула худую шею и близоруко взглянула в нашу сторону.

— Сестра! — позвала она (меня она не видела, только различала мое новое алое платье). — Елизавета, иди сюда, познакомься — это милорд Гардинер, епископ Винчестерский.

Уходя, я поймала последнюю реплику Ризли:

— Если папистка Мария спелась с Гардинером, за ним стоит приглядеть…

Позади низкорослой худышки Марии высился дородный мужчина в епископской мантии и с большим наперсным крестом. За ним, молчаливо ожидая его приказаний, толпились клирики помельче.

— Эта девочка — леди Елизавета? Епископ Гардинер спесиво нахмурился, его глубоко посаженные глазки не соизволили заглянуть в мои. Лицо смуглое, нос хищно изогнут, грубое обхождение больше пристало бы завсегдатаю пивных, чем служителю Божию. Хмурые кустистые брови, изрытая оспинами кожа пугающе безобразны, зато красный рот под жесткими усами — мягкий и безвольный, как у женщины.

Он не может не знать, кто я! Зачем же это грубое притворство? Однако Мария глядела на него с таким обожанием, что не замечала ничего вокруг. С трудом она отвлеклась на меня.

— Его преосвященство наставлял меня, сестрица, во… во многом. — Снова восторженный взгляд, который гордый прелат принял как должное. — Познакомься с ним, Елизавета, молю тебя, ради спасения твоей души.

— Души, миледи? — рявкнул герцог Норфолк, сердито хватаясь за рукоять шпаги. — Все идет гладко, покуда заботиться о душах предоставляют его преосвященству и иже с ним. А вот наши дела — телесные! Если король намерен воевать во Франции, нам нужны люди — люди и деньги! И в Нидерландах тоже…

Я незаметно отошла. Свадьба отца, способность новой мачехи произвести потомство, любовь Марии к Богу — или к епископу? — всего этого для моего десятилетнего ума было более чем достаточно. Надо сознаться, многое я не стала тогда обдумывать, оставила на потом и забыла. Вскоре меня вновь отослали от двора, и мы с Кэт и фрейлинами вернулись к тихой жизни в Хэтфилде, Гертфордширском захолустье. И здесь Судьба, зная, что меня ждет, позволила мне проспать остаток детства тем сном невинности, от которого все мы пробуждаемся слишком рано.

Глава 2

Он приехал на Благовещенье, в марте лета Господня тысяча пятьсот пятьдесят шестого. В тот год весна была дружная, ее дыхание проникало в затхлые, завешанные на зиму покои, в холодные, заброшенные углы. Сама природа словно радовалась уходу суровой зимы. Раскинувшийся на холме Хэтфилд подставил сияющее утреннее лицо новорожденному солнцу. Зима умирала, пробуждалась новая жизнь, в хлевах день и ночь ревели, тоскуя по коровам, быки.