— Ничуть не бывало! — откликнулся Брук. — Вполне естественная реакция.

Лейла медленно подняла глаза, чтобы отыскать Брука, но первой, кого она увидела, была Мириам. Она стояла за Джимом и неотрывно смотрела на дочь своими темными светящимися глазами, вероятно, ища сходство с ребенком, которого она потеряла.

И Лейла тоже смотрела на мать, чей облик она не могла помнить, которая не умерла и не покинула своего ребенка в беде, но искала дочь, украденную у нее, все эти долгие годы, и скорбела о ней безутешно.

— Елена? — шепотом произнесла Мириам. Лицо Лейлы напряглось, когда она услышала это имя, но тщетно искала она ему отклик в своей душе. Его не было. Сколыю она себя помнила, она всегда была Лейлой.

— Не тревожь ее больше, Мириам, — быстро сказал Джим. — Вероятно, это не лучший способ.

— Нет, это оптимальный вариант. Лейла поймет меня, — ответил Том со спокойной уверенностью.

Лейла посмотрела на Брука, стоящего рядом с женой. На его лице застыло выражение тревоги и сожаления. Тревоги за падчерицу, которой он не знал раньше, и сожаления по поводу своих сомнений. Ее реакция была настолько сильной, что у Брука исчезли все подозрения в мошенничестве.

Лейла все поняла. Но что будет с ними дальше? Все опять осложнялось. Джиму не нравилась Мириам. Какие бы симпатии ни питала к ней Лейла, мать, которую она никогда не знала, не могла значить для нее так же много, как любимый мужчина. Ее глаза с тревогой обратились на Джима. Как он воспринимал случившееся?

— Все хорошо, Лейла, — успокоил он ее. — Ты не должна делать то, чего тебе не хочется.

— Да, это так, — выразительно подтвердила Мириам. Это привлекло к ней внимание всех в комнате. Она смотрела на Джима, в глазах ее была твердая решимость.

— Я знаю, вы считаете меня безрассудной и себялюбивой. Но вы ошибаетесь, Джим. Я не хочу вставать между вами и Лейлой, Я никогда не буду мешать тому, что объединяет вас.

Она перевела взгляд на дочь, глаза ее излучали тепло и понимание.

— Мне достаточно знать, что ты жива. И что ты здорова. И очень счастлива с человеком, которого любишь. Я не могла бы желать большего для своей дочери. Я горжусь тобой, той Лейлой, какую я узнала сейчас. У тебя есть все, что я мечтала увидеть в своей дочери: доброта, ум, красота… Я довольна, Лейла.

— А я никогда не гордился тобой больше, чем сегодня, моя любовь, — сказал Брук жене, волнуясь.

Он обнял ее за плечи и притянул к себе.

— Лейла? — Джим привлек ее внимание к себе. — Как ты?

— Так много сделано неправильно. Так много ненужных страданий, — сказала она, желая увидеть в его глазах реакцию на великодушие Мириам, отказывающейся от всех своих претензий ради их счастья.

— Слишком много, — отозвался он. — Я совершенно превратно истолковал сложившуюся ситуацию. И, кажется, никогда бы не понял чего-то важного, если б не встретил тебя, Лейла. Любовь к тебе сделала меня мудрым.

— Ты все еще любишь меня, Джим? — прервала она его.

Сильные руки мгновенно обхватили ее и приподняли, заключая в объятия.

— Я буду любить тебя всегда, вечно, — сказал он страстно, зарывшись лицом в ее волосы. — Люблю тебя, Лейла! И ничто и никогда не изменит этого!

Она вздохнула с облегчением, как будто с души упал груз тяжких сомнений.

— Я люблю тебя тоже, — прошептала она из одного лишь блаженства произносить эти слова. И затем спросила, подразумевая, что это известно лишь им двоим: — Как ты думаешь, Джим, сможем ли мы теперь похоронить прошлое?

Он ласково улыбнулся ей.