С раннего детства Розелла находилась под неусыпной заботой мадам Делагранже и выросла, свободно владея двумя языками. Если бы школа не была такой престижной, Андрэ Кадель отдал бы свою подопечную в какое-нибудь учебное заведение во Франции вместо того, чтобы оставить ее в родной стране.

У Розеллы не было близких родственников. Отец-англичанин умер до ее рождения, а мать последовала в могилу за любимым супругом спустя всего несколько недель после трудных, осложненных родов. Поэтому Андрэ Каделю, дальнему родственнику ее матери, который жил в белом особняке на Мартинике, откуда и управлял собственными сахарными плантациями, пришлось проехать полмира, чтобы убедиться, что осиротевшая малютка отдана в хорошие руки, вырастет и получит воспитание в подобающей среде.

С тех пор Андрэ Кадель появлялся и исчезал в жизни Розеллы, принося с собой восхитительный аромат сигар, одеколона и накрахмаленных сорочек. Его шевелюра и козлиная бородка были усыпаны сединой, а бронзовое от загара лицо сурово и неулыбчиво. Любовь Розеллы к нему, хотя и смешанная с уважением и большой долей благоговейного страха, всегда оставалась глубокой и искренней, ведь он олицетворял все, что она когда-либо знала о семье.

Спеша по коридору, ведущему к кабинету директрисы, Розелла встретилась со стайкой младших девочек, высыпавших из швейного класса. Прежде чем продолжить свой путь, она похвалила одну из них за только что законченную вышивку. В свои семнадцать Розелла была среднего роста, с тонкой талией, подчеркивающей изящество стройной фигуры. На красивом лице особое внимание привлекали глаза темного янтаря, сверкавшие золотистыми огоньками, и всегда готовые улыбнуться губы.

Девушка подошла к двери кабинета и постучала. Мадам Делагранже величественно прямо восседала за письменным столом, держа в руке очки в золотой оправе. Ее пышную грудь обтягивал плотный шелк лилового цвета, высокий ворот блузки украшала великолепная камея. Директрису нельзя было назвать непривлекательной женщиной. Единственная серебристая прядь среди черных волос даже придавала особую элегантность строгой прическе. Все ее движения казались сдержанными и величавыми, ведь умение достойно держать себя – немаловажное качество для директрисы и, конечно, ее учениц.

На столе лежало открытое письмо, без сомнения, от Андрэ Каделя.

– Добрый день, мадам. – Розелла сделала вежливый реверанс.

Мадам Делагранже приняла приветствие и взмахом очков указала на стул.

– Садись, Розелла. Судя по письму в твоей руке, ты тоже получила новости, которыми я собиралась поделиться с тобой.

– Да, мадам, – радостно произнесла девушка, присаживаясь напротив директрисы.

– Значит, ты, наконец, намерена покинуть нас. Мадам Делагранже ласково взглянула на Розеллу. По ее мнению, девушке давно следовало выпорхнуть в мир, хотя ей самой и будет недоставать помощи Розеллы в обучении младших детей музыке и пению. Последние полтора года Розелла занималась с воспитанницами, так как освоила все премудрости, которым учили ее наставницы.

Мадам не боялась за будущее девушки. Месье Кадель – настоящий джентльмен старой Франции, и она была убеждена, что он введет свою подопечную в лучшее парижское общество. За все эти годы директриса хорошо узнала опекуна Розеллы, ведь несмотря на то, что в Париж девочку всегда сопровождала одна из воспитательниц, он не считал за труд лично вернуть ребенка в пансион.