Освальд задумался, полагалось ли в рыцарские времена ответить на подобную дерзость пощечиной, принудив его лордство потребовать удовлетворения, или даже в ту благородную эпоху приличия диктовали воздержаться от подобных мер в присутствии дамы?

Так и не придя ни к какому выводу, он последовал за Венецией в холл, и Деймрел закрыл за ними дверь.

— Если я знаю себя, — свирепо произнес Освальд, — то в один прекрасный день нам предстоит свести счеты!

Венецию, привыкшую к его мелодраматическим выходкам, удивило это замечание.

— Нам? — переспросила она. — Что такого я сделала, чтобы рассердить вас, Освальд?

— Вы? Ничего! — воскликнул он. — Я не должен был этого говорить, но временами мужчина не может сдержать своих чувств! — Освальд страстно посмотрел на нее и взмолился: — Только дайте мне право называть вас моей!

— Так вот что вы хотели сказать мне наедине! — воскликнула Венеция. — Невозможно представить ничего более нелепого… Поверьте, когда я говорю «нет», имею в виду именно это! Как только вам в голову мог прийти подобный вздор! Я старше вас более чем на шесть лет! Кроме того, вам в действительности ни капельки не хочется на мне жениться!

— Не хочется на вас жениться? — ошеломленно переспросил он.

— Конечно нет! Только подумайте, как скучно вам будет вести жизнь респектабельного женатого мужчины, не испытав множества увлекательных приключений.

Освальд никогда не рассматривал этот вопрос с такой точки зрения и не мог не почувствовать здравый смысл в словах Венеции. Однако его юношеское увлечение было слишком сильным, чтобы он мог признать это.

— Я не представляю себе большего счастья, чем завоевать вас! — заверил он Венецию.

Губы девушки непроизвольно дрогнули, но она смогла удержаться от смеха. Только жестокий человек мог бы смеяться над юношей, охваченным муками первой любви.

— Это очень любезно с вашей стороны, Освальд, — сказала Венеция, — и я польщена, хотя и не могу ответить на ваши чувства. Пожалуйста, не говорите об этом больше. — И попыталась сменить тему: — Как поживают леди Денни и ваши сестры?

Освальд игнорировал вопрос.

— Я больше ничего не скажу, — мрачно произнес он, — но прошу верить, что моя преданность вам остается неизменной. Собственно говоря, я пришел сюда сказать, что вы можете на меня рассчитывать. Я ведь не самодовольный педант, вроде Ярдли. Мне ничего не стоит нарушить этикет — я вообще не придаю значения подобной ерунде, но я повидал мир больше, чем…

— О чем вы говорите, Освальд? — прервала его Венеция. — Если Эдуард поверг вас в такое состояние…

— Этот деревенщина! — с презрением воскликнул Освальд. — Пускай занимается своими саженцами и коровами — это все, на что он годен!

— Ну, вы должны признать, что он в этом преуспел, — рассудительно заметила Венеция. — Его поместье в лучшем состоянии, чем любое другое из тех, что находятся по соседству. Даже Науик не пренебрегает его советом, когда речь идет о фермерстве.

— Я здесь не для того, чтобы говорить о Ярдли! — раздраженно сказал Освальд. — Я всего лишь упомянул… ладно, это не имеет значения. Венеция, если этот парень нанесет вам оскорбление, немедленно сообщите мне!

— Эдуард нанесет мне… О господи, неужели вы имеете в виду Деймрела? Отправляйтесь домой, глупый мальчишка, и попробуйте заинтересоваться саженцами, коровами, чем угодно, только не мной! Лорд Деймрел наш добрый друг, и мне крайне неприятно слышать, что вы говорите о нем такие глупости!

— Вы слишком чисты и невинны, чтобы читать мысли подобного человека, — нахмурившись, сказал Освальд.