— Но сейчас я полностью во всем разобрался, — жестко продолжил он. — и могу сказать, что твой отец присвоил деньги из фондов компании и использовал их для собственных нужд.

 Кассандра посмотрела на него, и краска снова сбежала с ее лица.

 — Да, наверное, не очень приятно выслушивать подобные вещи, — произнес он без тени сочувствия в голосе, — но теперь ты понимаешь, при таких обстоятельствах будет только справедливо, если десять процентов фондов, ранее принадлежавших твоему отцу, вернутся к Хантеру…

 — Я тоже Хантер! — резко перебила она. Кассандра никак не могла собраться с мыслями. Джонас холодно на нее посмотрел.

 — Если ты выйдешь за меня, это действительно будет так. Но если твоим мужем станет какой-нибудь молокосос, вроде того, что я тут видел, все известное мне в тот же день станет…

 — Я тебе еще раз повторяю, мы с Симеоном просто дружим. Между нами никогда не было таких отношений, которые ты имеешь в виду! Мы связаны только работой.

 В самом деле, в своей жизни ни к кому она не испытывала романтических чувств, кроме Чарльза, горячо полюбив его пять лет тому назад. И конечно же, у нее не было мужчин за эти десять месяцев после его смерти.

 Джонас мрачно кивнул.

 — Уверен, нам с тобой тоже еще предстоит «поработать». — Он презрительно фыркнул, давая понять, что конкретно имеет в виду. — Тебе так не кажется? — с вызовом сказал он и быстро подошел к ней. Шесть футов и три дюйма роста, сто восемьдесят фунтов веса. При этом он передвигался с удивительной легкостью, как тигр. По сути он и был хищником, если верить его рассказам про Нью-Йорк.

 Она растерялась. Что делать? Нельзя же стоять перед ним, как беззащитный кролик перед удавом, и ждать, пока он ее проглотит. Но было поздно. Джонас обхватил ее руками, словно стальными обручами, прижал к себе и склонил голову, закрывая собой весь свет и оставляя ее в полной темноте. Он коснулся губами ее рта, и это касание пронзило ее подобно удару электрического тока. Она хотела вырваться, но не смогла. Она уже полностью была в его власти. Где-то в глубине души она поняла это еще раньше, когда он сказал: «Ты будешь моей женой».

 Его бешеный напор вызвал у Кассандры бурю чувств. Кружилась голова, казалось, она плывет по волнам. Он все крепче и крепче сжимал ее в объятиях. Она чувствовала каждый его мускул, через свитер ощущала тепло его тела. Хотела, но не могла прервать этот бесконечный поцелуй. А Джонас снова и снова целовал и гладил ее спутавшиеся волосы. Она была его пленницей, и он безраздельно властвовал.

 Внезапно Джонас, словно почувствовав ее молчаливый протест, поднял голову и посмотрел в пылающее лицо Кассандры. В глазах горела боль унижения — от полной своей беспомощности, от его дикой силы, а потом от вернувшейся холодности. Он снова наклонился, и она отшатнулась от его пугающих объятий. Но на сей раз его губы лишь осторожно коснулись ее рта. Теперь Джонас был похож на человека, цедившего маленькими глотками редкое вино. Он нежно гладил ее лицо, снова и снова делал маленькие глотки, не спеша утоляя свою жажду. Кассандра вдруг с ужасом поняла, что такая же жажда есть и у нее. Ее охватило чувство, какого она никогда в жизни не испытывала прежде.

 Джонас прекрасно понял ее состояние. Он торжествующе поднял голову, но Кассандра старалась не встречаться с ним взглядом.

 — Мы, кажется, неплохо «поработали». — Он, конечно, имел в виду охватившие их обоих чувства.

 А на самом деле? Был ли Джонас и впрямь возбужден этими продолжительными поцелуями или только хотел доказать, что в его объятиях она будет испытывать страсть?

 Кассандра отвернулась, испытывая отвращение к себе.