— Я не хотела, — виновато произнесла Бетони, — не надо…

 — А почему ты до сих пор не выпила свое молоко и мне приходится об этом напоминать? — сердито спросил Джонас. — Давай-ка! А потом, перед сном мы все вместе поиграем в «Мышеловку», пока Джин будет готовить нам обед.

 — Не хочу спать! — запротестовала Бетони. — Я…

 — Конечно, ты можешь попробовать сегодня не спать и увидеть Деда Мороза, который принесет тебе подарки.

 Бетони задумалась.

 — Да? Можно попробовать?

 Конечно, Кассандра надеялась, что этого не случится. Она не могла дождаться, пока Бетони ляжет и уснет, чтобы заняться подарками для нее. Ей по-прежнему тяжело было смотреть на близость дочери и Джонаса. Можно подумать, Джонас здесь уже жил, и они близкие родственники.

 — Я пойду поищу игру. — Кассандре было просто необходимо выйти из комнаты хотя бы на несколько минут.

 Джонас увидел ее растерянный взгляд и, как ей показалось, усмехнулся. Словно ему было известно, какое отчаяние она сейчас испытывает: все, даже время, против нее.

 Выйдя в коридор, молодая женщина закрыла за собой дверь и обессиленно прислонилась к ней. Как все это вынести? Как?!

 — Давай я просто отдам тебе свои акции? Десять процентов моего отца.

 Бетони уже была в постели, хотя, конечно, не спала — ждала Деда Мороза.

 Джонас сидел, расслабившись после обеда в кресле напротив Кассандры.

 — Ведь это именно то, чего ты хочешь. Интимная обстановка в вечерней гостиной около камина совершенно не соответствовала настроению Кассандры. Ее нервы были натянуты как струны.

 — Я хочу также позаботиться о Бетони, — ответил он. — Твои десять процентов будут свадебным подарком.

 Она резко поднялась.

 — А взамен я получу твое молчание, — презрительно произнесла она. — Похоже, этот обмен невыгоден для меня!

 Его глаза зловеще сузились, хотя он по-прежнему расслабленно сидел в кресле.

 — Ты получишь намного больше и прекрасно знаешь об этом.

 У семьи останется финансовая независимость. Он обеспечит будущее Бетони, чего она желала еще больше, чем он. Станет ли он хоть чуть-чуть добрей, если рассказать, как все было на самом деле? «Нет», — ответила она сама себе. Она уже слишком хорошо знала Джонаса и понимала, он даже не станет вникать в ее объяснения. В его представлении она просто какая-то злодейка. Непонятно почему, но ему очень хотелось видеть ее такой. Это был факт, с которым приходилось считаться.

 — Я жду твоего ответа, черт возьми! — раздраженно произнес он. — Сейчас же! Я и так уже жду слишком долго!

 Она опустила глаза, чувствуя, что загнана в угол. Хмуро спросила:

 — Почему ты хочешь жениться на женщине, которая тебя не любит…

 — Любовь! — с презрением повторил сидящий напротив нее Джонас. — Однажды мне показалось, что я влюбился! Я быстро понял, что если даже любовь и существует, то это быстропроходящее чувство. Чувство…

 — Ты ошибаешься. — Она покачала головой. — Ты очень ошибаешься! Любовь — это все! — Она всплеснула руками. — Любить и быть любимой, что может быть лучше! Тогда весь мир начинает сверкать новыми красками, наполняется смыслом, начинает радовать…

 — Или становится мрачным, приносит боль и опустошение, — резко перебил ее Джонас, и его щека нервно задергалась.