— Разве непонятно? Очевидно, твоя мать полагает, что, если мы поженимся, семейный секрет никогда не выплывет наружу.

 — Семейный секрет? — повторила она, чувствуя себя полнейшей идиоткой. Она никак не могла понять… О Боже, наконец она поняла!

 — Я очень сомневаюсь, что моя мать знала о… об этом, — ответила она.

 Боже! Эти постоянные насмешки над ее отцом! Только потому, что Чарльз был также ее мужем, она еще не рассказала ему всю правду.

 Он поднял брови и несколько сбавил свой напор. Ему снова удалось ее разозлить, и ситуация была под его контролем.

 — У меня сложилось впечатление, что между твоими родителями были хорошие отношения?

 — Да, — подтвердила она.

 Если между родителями были хорошие отношения, то отец, несомненно, рассказал матери о том, что сделал.

 И все же, знала ли ее мать правду? Знала ли она, что именно случилось с фондами их компании?

 Отец обычно обсуждал свои дела с матерью, приходя вечером из конторы. И то, что сделал Чарльз, должно было их поразить. Ведь это было так чудовищно… Боже мой! Знала ли мать! Не потому ли она подсунула Джонасу Джой, когда он приехал в Англию. И была так откровенно разочарована, когда выяснилось, что она его совершенно не интересует? А затем снова вздохнула с облегчением, узнав, что он решил жениться на Кассандре? Не потому ли мать делала все возможное, чтобы ввести Джонаса в круг их семьи пусть даже посаженым отцом на свадьбе Джой. Видимо, она надеялась таким образом удержать его от каких-либо нежелательных действий. Если это действительно так, то Кассандре многое становилось понятно.

 Джонас скривился в усмешке.

 — Неужели ты и вправду считаешь, что твоя мать так радуется нашей свадьбе, потому что я ей нравлюсь? — Он с жалостью покачал головой. — Пожалуй, меня она меньше всего хотела бы видеть своим зятем.

 А Чарльз? Что думала о нем мать, узнав, что он совершил поступок, поставивший их компанию на грань банкротства? Она ничего не сказала Кассандре, и это делало ей честь, но вовсе не означало, что в глубине души она не думала о зяте много «хорошего».

 — Особенно после золотого ребенка Чарльза, — презрительно добавил Джонас.

 — Ради Бога, прекрати его так называть! — воскликнула Кассандра. — Неужели ты настолько погряз в своих обидах, что не видишь, как отец и брат, которых ты во всем обвиняешь, любили тебя, а все эти годы тебе врала твоя мать!

 — Я просил тебя оставить ее в покое!

 — С какой стати я должна оставлять ее в покое?! Ты боишься поговорить со своим отцом? Да?

 — Я не боюсь никого, и его тем более. — В его голосе послышалась ярость.

 — Тогда докажи это, — нетерпеливо потребовала она. — Поезжай к отцу, выслушай его. Если ты после этого не изменишь свою точку зрения, то мы на этом закончим. Только не держись за свои предубеждения, которым больше двадцати лет. А что касается Чарльза… — Она на секунду замолчала от охватившего ее волнения. — Я знаю, он не был ангелом…

 — Это признание делает тебе честь, — насмешливо отозвался он.

 — Замолчи, замолчи сейчас же! — Она пристально посмотрела на него. — В растрате фондов компании повинен Чарльз, а не мой отец, — набравшись смелости, наконец выпалила она. В комнате воцарилась зловещая тишина.

 Несколько напряженных минут Джонас смотрел на нее безумными глазами. Затем он заговорил.

 — Что ты несешь, Кассандра? Чарльз не мог этого сделать.