Голос, в котором слышалось тепло Южной Америки, полился ей в ухо:

– Помалкивайте, леди Уэрдинг. И не двигайтесь.

– Она чуть не столкнулась со мной, честно, – сказал ирландец извиняющимся тоном. – Всего пять минут другой дорогой, и меня бы не заметили.

Зеленоглазый невежа не ответил и посмотрел на Диану. Он был слишком силен, чтобы драться с ним. Его пальцы зажимали ей рот, а другая рука удерживала ее тело, словно стальной обруч. Она чувствовала, как размеренно билось его сердце, поднималась и опускалась грудь при дыхании, как мышцы ног прижимались к ее бедрам.

– Это не имеет значения, – медленно проговорил он, – мы взяли его.

Кого? Адмирала Баргесса? Противного лорда Перси, сына графа? Или ее собственного мужа? Послышались быстрые уверенные шаги.

– Боже правый, – сказан кто-то на чистом английском языке.

Наверное, один из щеголей пришел выяснить, в чем дело. Быть может, он покажет несвойственную ему храбрость и спасет ее? Ну да, а сэр Эдвард заберет Изабо и станцует с ней джигу на улице.

В поле зрения показались двое мужчин, одного из которых Диана знала. Второй англичанин, произнесший фразу, был ей незнаком. На нем были черный элегантный костюм и очки в золотой оправе. Он был светловолос и щеголял красивой бобровой шляпой, сделанной по последней моде. Выглядел как все легкомысленные франты, собравшиеся в доме адмирала. Было, правда, одно отличие: проницательные серые глаза показывали, что в голове у него найдется не одна умная мысль…

– А это кто такая? – с удивлением поинтересовался он. Его спутником был тот самый американец, Рональд Киннэрд, отправившийся с ними добровольно, доказывая, что он не пленник. Кроме того, он не возразил, когда сказали, что Диану забирают с собой.

И они действительно без колебаний забрали ее. Так началась двухдневная пытка в компании Джеймса Ардмора, охотника на пиратов. Большую часть времени Диана провела на его корабле, «Аргонавте». Судно было таким же величественным и гордым, как и хозяин. Два коротких грозовых дня показались вечностью и навсегда изменили ее жизнь.

Теперь, в Хейвене, под лучами весеннего солнца, она четко вспомнила пережитые унижения, стыд и гнев. Его резкий поцелуй и безумную ссору в трактире, сопровождавшуюся полетами хлеба, масла и картофельного супа, пока он не скрутил ей запястья и не прижал к стене. Он страстно сжимал ее руки, впиваясь в губы.

В памяти всплыли последние мгновения их встречи перед ее освобождением. Его крепкие объятия, теплое лицо и дыхание, обжигавшее кожу. Он сказал:

– Останься со мной, Диана.

Голос был грубоват, но южное растягивание слов согревало ее. В бурном потоке эмоций она чуть было не согласилась сбежать как была, в шелковом розовом платье и украшенных бисером туфлях, обесчестить себя, став любовницей легендарного Джеймса Ардмора. Для Лондона эта выходка скандальной леди Уэрдинг стала бы последней, и весь город начал бы жалеть ее мужа.

Мучительное колебание прервалось на мысли об Изабо. Подумав о дочери и об Эдварде Уэрдинге, Диана все-таки заставила себя ответить отказом. Это было сложнейшим испытанием в ее жизни.

Она считала себя сильной, но Джеймс Ардмор дога-зал обратное. Одним поцелуем он заставил ее забыть об ответственности перед дочерью и мужем. Когда Диана наконец-то добралась до знакомых мест и вернулась в дом адмирала Баргесса, то бросилась на кровать в своей спальне и всю ночь проплакала. Все, сперва обеспокоившись ее отсутствием, решили, что она бежала с американцем Киннэрдом, а он потом бросил ее. Диана не стала спорить. Сплетни не заставили себя ждать, и Эдвард не получил повышения.

– Ты глупая потаскуха, – шипел он. – Ты уничтожила меня!

Адмирал Баргесс был в ярости.